О Совке - [4]
3. Одежда и обувь
Тут у меня к вопросу личное отношение. Никогда не считал его важным и вообще не понимал такой вещи, как «мода». На близких по этому поводу я не давил совершенно — вот мама у меня любила и умела и любит и умеет красиво одеваться, я же её приводил в отчаянье полной неразборчивостью в барахле: что купили — то и ношу. Не помню, чтобы лет до 13–14 у меня вообще возникали вопросы или пожелания по поводу одежды и обуви. Поэтому не могу судить — возможно, дефицит вещей и правда существовал. Хотя на мой взгляд 30-летний мужик, млеющий от сознания обладания Джинсами (!), выглядит смешно и мерзко.
Мне завизжат в ответ — вот видите, до чего довёл людей «совок»! Они мечтали о такой ерунде, она была для них недоступна!
Ну и хуле? А на Западе такой же уёбок мечтал о новой машине или выплате кредита за дом — гонка вещизма ещё отвратней и фатальней… Да и опасней для окружающих и окружающего.
Кроме того, во многих семьях на детей во времена моего детства просто шили сами — по выкройкам из журналов или ещё как-то. Одежда получалась отличной. А ещё было ателье «Ромашка», где я одевался года с 86-го. Красиво, удобно, а лет с 14 ещё и в меру своей фантазии (заработать 20–30 рублей в месяц для подростка было несложно, а сельские ребята заколачивали по 200–800 (!) за летний сезон!)…
…Помню, что очень горевал, когда мне стали окончательно малы несокрушимые австрийские горные ботинки, купленные по случаю на воскресном «диком» базаре — на лугу возле реки. Не знаю, как и откуда они к нам попали, почему были подросткового размера — но они оказались воистину несокрушимы. Они и сейчас у меня лежат — практически в том же виде, в каком я их впервые надел… Сколько я в них прошагал по лесам-полям-дорогам… да-а-а…
4. Безопасность
Да, в те времена можно было увидеть, как мальчишка выскакивает из дома с утра, забыв надеть сандалии или кеды, а потом носится так до вечера — и никого это не шокировало даже в «городском центре» (понятие тогда очень условное — центр Кирсанова напоминал какой-то дикий парк) А родители про него вспоминали… ну, мягко говоря, вечером (или если он «слился», не сделав какую-то работу, ему порученную — тоже не редкость). И — заметьте — вовсе не от бессердечия. Просто… а ЧТО могло с ним случиться? Ну вот — ЧТО?
Мама за меня боялась часто. Но чего боялась? Сломаю ногу. Нападёт собака. Утону. Выбью глаз. И ещё тридцать три страха — все тогдашние материнские страхи, кроме одного: ни разу, никогда, ни при каких условиях ни ей, ни мне даже в голову не могло прийти, что какой-то взрослый сознательно сделает что-то плохое ребёнку. Даже самый пьяно-распьяный. Даже самый отмороженный. Синий от наколок (такие иногда у нас попадались) или злой, как собака (и эти были). Но чтобы — ребёнка обидел?! «Да чо я, фашист, чо ли?!»
Так не бывает.
Слухи о каких-то маньяках, убийцах, похитителях временами прорывались. Но какие слухи? Сказки из другой реальности. В реальности советский ребёнок имел шансов пересечься с ними не больше, чем попасть под метеорит, их пересказывали друг другу в одном разделе с Зелёными Шторами и котлетами из человечины в таинственной «одной столовой».
Впрочем, было одно. Году в 1981–1982 мальчишку и девчонку у нас украли цыгане (к сведению — голосистые и загадочно-романтичные ромалы во все века и во всех странах крали и крадут детей, это их бизнес и реальность жизни, иначе не бывает — отрешитесь от толерастии!). Милиция освободила детей в 15 км от города, а весь табор поехал с весёлыми песнями куда-то на северА — кажется, лет на восемь.
Ещё один пацан (ему было лет 15, мне — меньше) застрелил приятеля из отцовского ружья — игрались сдуру, он и вышиб однокласснику мозги. Полгода по городу ходила буквально одна тень несчастного убийцы, и все его сторонились — не со зла, не от сочувствия… просто не знали, как с ним общаться. Потом семья их уехала из города… Мой ровесник — но из другой школы — в 1985 году утонул на одном из прудов (их много вокруг Кирсанова и сейчас), запутавшись в сетях; мне было его, почти мне незнакомого, ужасно жалко и ещё было очень страшно, когда я себе представлял, как он умирал — отлично плававший, буквально на расстоянии школьной линейки-тридцатисантиметровки от поверхности (хорошо, что в 88-м, когда я сам тонул в болоте, я про этот случай не вспомнил — наверняка утоп бы от паники!) Вадимов одноклассник умер — Женя Зыбин — в 16 лет. Он с нами почти не пересекался, но мы все знали, что у него с сердцем что-то. Шёл по улице и — умер. Помню, мы сидели вечером на брёвнах у дома Сашки Бубнёнкова и говорили про это. Кто-то сказал: «Ну это же не больно, наверное, просто раз и всё, когда сердце…» А ещё кто-то добавил: «Вот лет через десять будут запросто сердца пересаживать, он бы тогда жив был…» Мы и не представляли, что — да, будут пересаживать. Много будут пересаживать. И эта пересадка станет одним из страхов матерей… (нет… вру, я тогда как раз прочитал рассказ про «чёрных трансплантологов» — в библиотечном журнале «Подвиг». На Западе, конечно, было дело, а название рассказа не помню. Как вырезали сердце обманом увезённому из дома 15-летнему парнишке Генри (запомнилось имя!), чтобы спасти какого-то богатея. Но я-то только плечами передёрнул — блин, ну и ужас… но у нас-то так не бывает!)
Что делать офицеру русской морской пехоты, когда понятия присяги, службы Отечеству, верности долгу потеряли всякий смысл? Когда исчезло и само Отечество, вместе с остальным миром сожженное в пламени термоядерного пожара? Николай Романов пережил глобальный апокалипсис во Владивостоке и думал, что никогда уже не возьмется за оружие… Но Романову пришлось не только вспомнить, кто он такой, но и возглавить добровольческую Русскую Армию — единственную силу в мире, способную противостоять хаосу…
Исчезла Медленная Зона – и перед человечеством открылись просторы Вселенной. Казалось бы, нужно только радоваться предстоящим встречам с «братьями по разуму». Но Император Василий VI не скрывает своей озабоченности этими перспективами: «Не только нам откроется Вселенная. Мы тоже откроемся для Вселенной… Любой корабль любой расы отныне сможет достичь Земли – и никто не поручится, что намерения гостей окажутся добрыми… Мы пока что ничего не знаем о том, огромном мире – но мы должны быть готовы ко всему, даже к вторжению… Времени осталось очень мало – и поэтому я, как и мой коллега, Император Англо-Саксонской Империи, Его Величество Эдуард VII, объявляем на Земле военное положение…»Увы, правитель Русской Империи оказался прав – и земляне вынуждены вести войну на выживание…
И вновь, как и в начале 1940-х, горит многострадальная русская земля. Но на этот раз с огнем и мечом идут по ней не фашистские захватчики, а «ооновские миротворцы», вознамерившиеся покончить с российской государственностью и установить на просторах России свои порядки. И вновь, как в годы Великой Отечественной, плечом к плечу со взрослыми, с теми, кто не сдался, не предал, не променял Родину, сражаются мальчишки и девчонки, пришедшие на смену пионерам-героям той священной народной войны. Этих юных воителей можно убить, но сломить их дух не удастся никому и никогда.
Их предки сумели выжить в термоядерной войне, создать могучую Русскую империю и вырваться на просторы Вселенной. Земля отстояла свою независимость в Первой Галактической войне, но теперь судьба цивилизации зависела именно от них. Пятнадцать земных мальчишек – против многомиллиардной агрессивной расы мьюри. Их миссия кажется невыполнимой, они должны предотвратить грядущую войну и обеспечить человечеству века и века мирной жизни на просторах Космоса. Игорь Сурядов, лицеист, дворянин, и его соратники – лучшие из тех, кого смогла отобрать Земля для выступления на Ярмарке миров и рас, устраиваемой мьюри, где мальчишкам предстоит участвовать в поединках – всем вместе и каждому по отдельности.
После ядерной войны и долгих лет Безвременья человечество восстало из пепла! На Земле образовались две мощные империи – Русская и Англо-Саксонская, и множество более мелких государств.Денис Третьяков никак не ожидал, что ему придется покинуть родной Петроград, но его отца – штабс-капитана ОБХСС – направляют наводить порядок в Республике Семиречье, где обосновались нечистые на руку дельцы, сбежавшие из Русской Империи. Вместе со штабс-капитаном едет и его семья. Денису пришлось расстаться с друзьями и оказаться в поселке Седьмой Горный, где власть фактически принадлежит могущественной компании «Энергия», которая заинтересована в получении прибыли любой ценой.
Их было двое. Олег и Таня. Им было по 14 лет, они дружили, ходили в одну спортивную школу – занимались фехтованием. И однажды теплым летним вечером они отправились погулять. По знакомым до малейшей трещинки улицам родного рода. Увлеченные прогулкой, беседой и друг другом, Олег и Таня не сразу заметили, что городские огни сменились кромешной тьмой, бетонный мост через небольшую речку Пурсовку пропал без следа, а вместо городских окраин раскинулся непроходимый лес. Подростки быстро сообразили, что оказались в другом мире.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.