О советско-китайской границе: Правда и пекинские вымыслы - [10]

В 1719–1722 гг. состоялась поездка в Китай чрезвычайного российского посланника Измайлова, который получил от цинских властей охранные грамоты для русских купеческих караванов и разрешение на открытие в Пекине православной церкви для приезжающих туда русских купцов. Он исполнил китайский обряд, но с условием, что цинские послы в России будут подчиняться русским обычаям.

После победы над Швецией и восшествия на русский престол Екатерины I царский двор направил в Китай посольство графа Саввы Рагузинского с целью уведомкть цинский двор о воцарении Екатерины I и провести переговоры о границе в районе монгольских земель. Миссия тщательно подготовилась к выполнению своей задачи, детально изучила положение на границе и собрала необходимые документы о русском подданстве пограничного населения.

В Пекине миссии Рагузинского были оказаны все почести. Но затем цинские власти повели себя как при переговорах в Нерчинске. Они окружили стражей дом, где размещалось посольство, и не выпускали его, требуя земель в Забайкалье, Приамурье и Приморье. Цинские чиновники пытались повторить шантаж 1689 г. Однако русский посол ясно понимал, что войны с Россией цинский двор начать не может, так как боится нападения джунгар и внутренних восстаний, и твердо отстаивал территориальные права России.

Переговоры о границе по предложению русского представителя перенесли на саму границу и вели у р. Бура в 100 верстах от Селенгинска. Рагузинский наотрез отказался от предложения цинских чиновников избрать местом встречи послов пункт в глубине русской территории. Но и при переговорах на границе Цины продолжали давление на русских дипломатов: сосредоточили крупный отряд войск, угрожая открытием военных действий против России. В итоге переговоров 20 августа 1727 г. был подписан русско-китайский Буринский договор, определивший границу от Кяхты до перевала Шабин-Дабага по линии фактически существовавших русских и монгольских караулов, а где их не было — по селениям, хребтам, сопкам и рекам. В основу разграничения был положен принцип «фактического владения». Буринский трактат стал частью общего договора, который регулировал отношения между Россией и Китаем. Он потом получил название Кяхтинского, так как окончательный обмен экземплярами состоялся в Кяхте 14 июня 1728 г.

Кяхтинский договор предусматривал также право регулярной посылки торговых караванов в Пекин. Их размер и периодичность были определены. До 200 русских купцов раз в три года могли приезжать в Пекин, торговать там беспошлинно, строить дома, лавки, склады и т. д. Кроме того, договор уточнял условия русской торговли с Китаем, разрешал устройство беспошлинного менового торга близ Нерчинска и в Кяхте. Однако в основном меновая торговля велась в Кяхте, куда китайские купцы из провинции Шаньси привозили ткани, шелк, чай, одежду, драгоценности и другие товары в обмен на русские меха, полотно, юфть и металлические предметы.

Договор узаконил постоянное пребывание в Пекине русской духовной миссии. Возможность поддерживать сношения с цинским правительством через эту миссию имела важное значение, поскольку в Пекине в то время не было постоянного русского дипломатического представительства. В июне 1728 г. Кяхтинский договор был ратифицирован обеими сторонами.

В 1730 г., готовясь к войне с джунгарским ханством, цинское правительство послало в Петербург свое первое посольство, которое прибыло в русскую столицу в 1731 г. и было принято царицей. В ответ на просьбу китайского посольства о помощи в борьбе Китая против джунгар русское правительство уклонялось от посылки войск, но обещало обсудить вторую просьбу — выдачу перебежчиков.

В 50-х годах XVIII в. перед русским правительством весьма остро встал вопрос о возможности пользоваться водным путем по Амуру для снабжения продовольствием Камчатки и русских владений в Америке. Сибирский губернатор в 1752 г. подал об этом записку императрице Елизавете. Она повелела Сенату начать с цинским правительством переговоры. В 1757 г. в Пекин был послан советник русской императорской канцелярии с соответствующим документом Сената. Однако богдыхан наотрез отказался даже рассматривать этот вопрос.

В последующие годы отношения России с Китаем носили весьма напряженный характер. Богдыхан Хун Ли занял угрожающую позицию. Листы из лифаньюаня[10] в Сенат были наполнены грубой бранью. Поэтому Сенат был вынужден в 1764 г. ответить китайскому трибуналу, что ругательства лишь «гнусное орудие невежд», ими Россия может «пренебречь с презрением» или же за них «наказать чувствительно».

В том же году после протеста китайских купцов богдыхан разрешил возобновление кяхтинской торговли, но цинские власти неоднократно то прекращали, то возобновляли ее. 18 октября 1768 г. в Пекине была принята дополнительная статья к Кяхтинскому договору о незначительных исправлениях границы возле Кяхты, об отказе выдачи прежних перебежчиков, о порядке наказания преступников.

В 70—80-х годах возникали новые споры — о юрисдикции в отношении русских и китайских подданных. По этому поводу цинское правительство снова прерывало кяхтинскую торговлю в 1778–1780 гг. и в 1785–1792 гг. Лишь после подписания в 1792 г. международного акта о русско-китайской торговле через Кяхту торговля возобновилась и стала быстро расти.