О снах и о смерти - [47]
>22. См. J. F. Sproktoff, “Der feindliche Tote,” p. 271.
>23. Arnold Mindell, in his Dreambody, has made a beginning.
>24. См. Jung, The Spirit in Man, Art, and Literature, par. 22.
>25. Ibid., par. 29 (из Labyrintbus medicorum, Chapter 2)
>26. Ibid., pars. 39f, и Jung, Alchemical Studies, par. 168.
>27. См. ibid., par. 171.
>28. Cited, Hampe, op. cit., pp. io2f.
>29. Ibid., p. 109.
>30. Ibid., pp. 73f.
>31. Jung, op. cit., pars. 85–87.
>32. Ibid., par. 86.
>33. Ibid.
>34. Ibid (Greek terms added).
>35. Ibid., par. 87.
>36. Из трактата под названием “Apokalypsis Heremetis,” написанного Huser для Paracelsus; in Epistolarum medicinalium Conradi Gessneri, Book I, fol. 2r; цитировано по Jung, op. cit., par. 166.
>37. См. Jung, op. cit., par. 86, fn. 4.
>38. Mysteres Egyptiens, p. 75.
>39. Т. е. «умереть от печали или уцепиться за жизнь» (H. Jacobsohn, “The Dialogue of a World-Weary Man with His Ba,” p. 45).
>40. Ibid., p. 44. Также см. Барбару Ханну «Encounters with the Soul», p. 103, с другим переводом.
>41. H. Jacobsohn, op. cit., p. 47.
>42. Hampe, op. cit., p. 74.
Глава 8
Изменчивость эго-идентичности, множественность душ и их фиксация в плодах
Если сравнить публикации Муди, Озес, Хампе и Сабом, посвящённые предсмертному опыту, можно отметить, что компоненты (движущие силы) эго и эго-сознания часто обладают странной изменчивостью. Во многих случаях человек, который столкнулся с опытом смерти и выжил, относит весь пережитый им опыт к эго, идентичному тому эго, которое функционирует на протяжении нашей повседневной жизни. Затем это эго сталкивается с «голосом» или «внутренним другом», который в юнгианской психологии интерпретируется как персонификация Самости. В некоторых случаях такое эго отчасти объединяется с бытием Самости. Муди приводит случай человека, который впервые встретился с опытом «бытия света» в глубокой коме, вызванной бронхиальной астмой: «Это был светящийся шар, очень похожий на глобус. Он был не очень большим, не больше двенадцати-пятнадцати дюймов в диаметре».[1] Рука, которая тянулась к нему, влекла его за собой, чтобы он плыл по воздуху наверх, а затем он двигался вместе со светом, который одновременно был здесь и там, в его палате. «Когда я присоединился к нему и сам стал духом, в некоторой степени мы стали одним целым. Конечно, в то же время мы были разделены. При этом у него был полный контроль над тем, что происходило и касалось меня».[2] Здесь описана тесная связь между эго и Самостью, но не абсолютное их слияние.
В другом сообщении повседневное эго настолько сильно изменено, что оно похоже на Самость:
Моё новое эго больше не было прежним и знакомым, а походило на его сублимацию (очищенную форму). В некоторой степени, оно казалось мне уже знакомым ранее, но погребённым под нагромождением страхов, надежд и желаний. Это эго не имело ничего общего с эго нашего мира. Это был дух, абсолютный, неизменный, неделимый и не поддающийся разрушению. Оно представляло собой нечто совершенно уникальное как отпечатки пальцев, но в то же время было частью бесконечного и хорошо упорядоченного целого.[5]
Здесь эго и Самость почти полностью объединены, но чувство эго остаётся частью большого целого, эго не отражает всю Самость целиком. В своих видениях на грани смерти Юнг описывает подобные изменения в своём повседневном эго:
У меня было чувство, будто бы всё исчезло — всё, чего я желал и к чему стремился, всё, о чём я мыслил. Вся фантасмагория земного существования была сброшена с меня очень болезненным процессом. Тем не менее, что-то осталось, и это ощущалось мной так, будто бы меня захватило всё, что я когда-либо испытал или сделал, всё, что успело произойти со мной. Я бы мог сказать: оно было со мной, и я был этим. Я был всем, из чего состояла моя личная история, и с огромной уверенностью я чувствовал: это то, что и есть я. «Я — концентрация того, что было и сделано».
Этот опыт дал мне чувство огромной внутренней нужды, нехватки чего-то, но в то же время я переживал внутреннюю полноту. Там не было больше ничего, чего я мог бы хотеть. Я присутствовал там в своей реальной форме, был тем, кем и являлся при жизни. Первое время там преобладало переживание уничтожения и лишения, но вдруг оно перестало иметь какое-либо значение. Всё, казалось, было уже в прошлом, уже свершившимся фактом, без возможности повернуть назад. Там уже не было сожаления о том, что нечто осталось в прошлом и было утрачено. Наоборот — у меня было то, чем я был, а это и было всем.[4]
Изменённое или «реальное» эго Юнга, у которого было «всё, чем оно являлось», напоминает идею Симона Волхва о «фруктовом (плодовом)» древе жизни, которое выживает во время разрушения. Это новое эго похоже на квинтэссенцию жизни, которая в то же время является концом жизни. Буддизм также учит, что наш опыт и наши действия превращаются в «зёрна», которые представляют собой «плоды наших деяний». Эти зёрна переносятся в загробное измерение.[5] У ранее цитированного мной Симона Волхва плоды мирового древа, которые могут пережить смерть, представляют собой образ Бога в человеческой душе или, выражаясь юнгианским языком, образ Самости. Бессмертный двойник в человеке также упоминается в персидской религии, как плод его веры на протяжении жизни. И, наконец, мотив фруктов или плодов также появляется в снах современных людей. Психотерапевт Лилиан Фрей ссылается ко сну, который иллюстрирует данный мотив. Это был случай умирающего восьмидесятилетнего мужчины, который сомневался по поводу продолжения жизни после смерти. Незадолго до смерти ему снилось следующее:
Эта книга является последним прижизненным трудом Юнга, а также единственным популярным изложением его теории, адресованным самым широким кругам читателей. Используя метод «аналитической психологии» Юнга, его ближайшие сподвижники и ученики наглядно демонстрируют влияние бессознательного, опосредованное символами, на древние мифы и современное искусство, на научный поиск и человеческую жизнь от младенчества до старости.
Перевод книги «Creation Myths» (1972 год, пересмотренное издание 1995 года). Текст составлен из лекций, прочитанных в Институте Юнга в зимний семестр 1961–1962 годов. Космогонические мифы — это мифы о сотворении мира. Что на самом деле было в начале? Бог умелый, брачная пара возлюбленных богов или соперничающие между собой боги-близнецы? Мария-Луиза фон Франц убедительно доказывает, что именно в понимании космогонических мифов лежит ключ к сотворению нашей личной, новой и обновлённой Вселенной.
Книга Марии-Луизы фон Франц посвящена исследованию парадоксального феномена «алхимической фантазии». Обращаясь к аутентичным алхимическим текстам, Мария-Луиза фон Франц мастерски перебрасывает мост между древней алхимией и современной психологией.
Волшебные сказки – чистейшее выражение коллективного бессознательного человеческой психики. Каждый народ на протяжении своей истории выработал свой собственный способ сказочного переживания психической реальности. Бесспорным авторитетом в области психологической интерпретации волшебных сказок является швейцарский психоаналитик Мария-Луиза фон Франц. Предлагаемое издание включает две весьма важные работы по анализу сказок.
Аналитический дуэт двух ближайших учеников и сподвижников швейцарского психолога Карла Густава Юнга представляет свое понимание базовых составляющих психологической типологии. Луиза фон Франц фокусирует внимание на наименее осознаваемой человеком подчиненной психологической функции, а Джеймс Хиллман рассматривает наиболее сложную для понимания чувствующую функцию, которую сам Юнг признал «королем суждений».В лекциях рассматриваются и многие другие важнейшие элементы аналитической психологии: личность, персона, анима, анимус, материнский комплекс… Авторы развивают и углубляют исходные представления юнговской типологии, связывают их с современными психическими реалиями.
Аналитический дуэт двух ближайших учеников и сподвижников швейцарского психолога Карла Густава Юнга представляет свое понимание базовых составляющих психологической типологии. Луиза фон Франц фокусирует внимание на наименее осознаваемой человеком подчиненной психологической функции, а Джеймс Хиллман рассматривает наиболее сложную для понимания чувствующую функцию, которую сам Юнг признал "королем суждений". В лекциях рассматриваются и многие другие важнейшие элементы аналитической психологии: личность, персона, анима, анимус, материнский комплекс..
Душевнобольной пугает. Вызывает желание отвернуться, не знать — и одновременно острое, невыносимое любопытство. И совершенно непонятно: что — вот жил себе человек, жил и вдруг — сошел с ума? Об этом и повествует уникальная книга Барбары О'Брайен. С той разницей, что «это» произошло с ней самой, а после тяжелейшего психотического эпизода она смогла этот опыт описать. Но как! Блестящий язык, тонкая ирония, яркие зарисовки американской психиатрической системы 50-х годов, интереснейшие размышления о статусе душевнобольных как одного из меньшинств, о психоанализе, о природе шизофрении… Да, и это тоже — с тем же юмором и блеском! Для психиатра и психолога эта работа должна войти в «обязательную программу» как почти беспрецедентное свидетельство живой и талантливой души, побывавшей на «той стороне Луны» и вернувшейся в мир обычных людей с необычным знанием.
Первое российское издание бестселлера психиатра и теолога, директора Кельнской психиатрической больницы, популярного немецкого писателя Манфреда Лютца. Книга посвящена психике человека и болезненным отклонениям, относительности понятий «нормального» и «ненормального», затрагивает философские проблемы бытия, касается вопросов этики. Книга написана с редким для такой тематики чувством юмора и будет интересна самому широкому кругу читателей.
Человеческая душа - это непознанная вселенная, в которой борятся два вечных начала - добро и зло. Можно ли противостоять стрессам и депрессии, победить зависть и злорадство, интриги и клевету, преодолеть страх и комплексы неполноценности, сковывающие душу и тело, не прибегая при этом к помощи знахарей и экстрасенсов? Можно - отвечает В.А.Сухарев. Обратите взгляд внутрь себя, научитесь в себе искать причины собственных страданий и болей, поверьте в силу мысли, воли - и вы станете властелином своей судьбы. В книге читатели найдут ответы на множество вопросов: почему женщины стареют раньше мужчин, а живут дольше, как избрать спутника жизни, достичь гармонии в сексуальных отношениях.
Человек есть по замыслу Бога существо богоподобное, и потому его нормальная жизнь возможна не иначе, как в общении с Богом, чтобы достигнуть своего истинного назначения и вечного блаженства. История грехопадения Адама и Евы повлияла на все последующее развитие человечества. Принципиальное значение грехопадения наших прародителей заключалось прежде всего в том, что человек перенес центр своей жизни и деятельности с Бога на самого себя. Созданный Богом человек сознательно и свободно решился вместо воли Божией поставить свою волю началом своей жизнедеятельности, самого себя и свою самость сделать центром существующего мира и целью своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Начало и окончание всего процесса заключается в руководстве. Руководство - наиважнейшая составляющая любой организации. Все мы понимаем важность хорошего руководства и узнаем, когда видим его. Но описание руководства или обучение ему - цель труднодостижимая. Добро пожаловать в книгу "Кораблестроитель". Эта увлекательная аллегория управления бизнесом, выстроенная из образов Древней Греции, учит пяти принципам руководства, таким же эффективным сегодня, какими они были 2500 лет назад. Вы узнаете как: - делать больше с меньшим количеством людей; - меньше надзирать; - строить работу в команде; - уменьшать текучесть кадров; - улучшать моральный дух каждого, включая вас самих.