О снах и о смерти - [20]

Символ единичного цветка имеет особое значение, которое отлично от символизма деревьев, трав и цветочных букетов. Как правило, по форме цветы напоминают мандалу (золотой цветок Будды!), что делает их особенно подходящими для отражения символа Самости. Таким образом, связанные с цветком мифы наталкивают на предположение о том, что в цветке располагается Самость или происходит построение нового и по форме сходного с мандалой тела, которое извлекает из мёртвого тела свою «жизненную сущность».

Принятые в нашей культуре богатые цветочные подношения во время похорон, безусловно, символизируют не только сочувствие по отношению к умершему, но и бессознательную «магию воскресения», т. е. возрождение усопших в новой жизни. Мандала в форме цветочного венка также представляет собой данный символ.

Проявления цветка в качестве символа загробного «тела» как прочной обители души были печально обнаружены мной в процессе активного воображения пятидесятичетырёхлетней женщины, которая была моим другом и анализандом. Её настигла внезапная смерть. Как известно, активное воображение представляет собой одну из форм преподаваемой Юнгом медитации, в процессе которой человек контактирует со своими внутренними воображаемыми фигурами. В процессе активного воображения упомянутая мной женщина контактировала со священным человеком-медведем. Обыватель может представить его как своего рода внутреннего гуру. За месяц до своей смерти она написала следующее:

Я: Большой медведь! Мне так холодно. Когда мы доберёмся до нашей родины?

Медведь: Ты сможешь оказаться там только после того, как умрёшь.

Я: А мы не можем пойти туда сейчас?

Медведь: Нет, сначала ты должна завершить свои задачи.

Я: Я не могу этого сделать, потому что я очень замёрзла.

Медведь: Я дам тебе своё животное тепло. (Он осторожно обнимает и медленно отогревает меня).

Я: Но не могли бы мы сейчас, лишь на короткое время навестить нашу прекрасную родину?

Медведь: Это опасно.

Я: Почему?

Медведь: Потому что никто не знает наверняка, сможет ли он вернуться оттуда или нет.

Я: Но разве мы уже не стоим напротив неё… перед чудесным цветком? [58]

Медведь: Да, но это не то же самое, что входить в неё.

Я: Но я не могу жить без этого центра. Центр всегда должен быть со мной. Я не хочу быть снаружи, а хочу всегда быть внутри него. Всё, что снаружи, случайно и не имеет смысла.

Шесть дней спустя. Я вижу цветок. Он лучезарно сияет в тёмном лесу. Он вырос; он укоренен и вечен. Его сияние исходит от симметричных восьми листьев, четыре из которых золотые, а четыре — серебряные. Центр этой круговой области был окружён прочной и высокой стеной, в которую были встроены четыре двери запертых ворот. У моего спутника, медведя, есть четыре золотых ключа. Он открывает одну из дверей, и мы входим. После этого он закрывает за нами ворота. Как только я оказываюсь за стеной, мне становится очень хорошо.

Я: Почему мне так хорошо здесь?

Медведь: Потому что здесь, внутри нет никаких демонов.

Я: В центре нашей родины я чувствую себя счастливой. Цветок излучает целительный свет. Я ещё не в цветке, но я рядом с ним, под его защитой и в его мягком тепле. Он представляет собой внутренний порядок, центр. В нём нет расщепления и нет половинчатости (двойственности).

Несколько дней спустя. Здесь, рядом с цветком я защищена от слишком сильного тепла или холода.

Я: Почему стена такая плотная?

Медведь: Чтобы защитить нас от Бога.

Я: Кто построил её?

Медведь: Бог.

Я: Кто посадил этот цветок?

Медведь: Бог. Для того, чтобы защитить тебя от себя.

Я: Надо же, какой он удивительно предупредительный и добрый!

Через неделю. Я храню в себе тайну цветка. Я — это он, и он — это я. Он вошёл в меня и превратился в человека. Я — тот цветок-источник, из которого расцвела весна. Я ли это? Отныне, когда я подхожу к цветку, я знаю, что иду к себе.

Две недели спустя. Я направляюсь к стене. Мой спутник, медведь, открывает для меня одну из четырёх дверей ворот. Мы заходим… Как только мы оказываемся внутри, мой спутник принимает человеческий облик. Он носит золотой мех. Я смогу на цветок. Когда я медитирую на него, я превращаюсь в этот цветок, глубоко укореняюсь и источаю вечный свет. Я становлюсь целостной и совершенной вечностью… Как цветку, как центру никто не может причинить мне вред. Я полностью защищена. На некоторое время мне придётся вернуться в человеческую форму, но я вновь и вновь смогу превращаться в цветок. Это делает меня счастливой, т. к. до недавнего времени я не знала, что такое возможно. Я знала цветок только как объект. Теперь я знаю, что я также могу быть им.

На этом месте текст резко заканчивается, и вскоре написавшая его женщина совершенно неожиданно умирает от закупорки легочных сосудов. Это случилось так, как будто бы она действительно хотела оказаться внутри цветка, однозначно символизирующего загробное тело.

Это не означает, что воскресшее тело действительно напоминает форму цветка. Необходимо понимать, что цветок является символом существования, что само по себе невообразимо и не может быть рационально объяснено. С точки зрения Юнга, структура мандалы состоит из цветочных единиц Самости, внутренней тотальности (совокупности) психического. В этом смысле цветок является медленно созревающим внутренним ядром и совокупностью, забираемой душой после смерти. В одном из не приведённых здесь примеров активного воображения также описывается цветочная звезда. Это ещё один исторически известный символ воскресения тела. Как уже было замечено, в древнем Египте бессмертная душа была представлена в форме птицы или звезды. Звезда символизирует вечную уникальность умершего человека, который обладает собственной, единственной среди миллионов звёзд идентичностью. Позже этот мотив встречается в трактате Комариоса, принципиально важном тексте, к которому сейчас нам необходимо вернуться.