О смысле и значении кровавых жертвоприношений в дохристианском мире и о так называемых “ритуальных убийствах” - [13]

Имея в виду именно это жертвоприношение, апостол Павел говорит: “Христос, Первосвященник будущих благ, не с кровью козлов и тельцов, но с Своею Кровью однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление” (Вер. 9, 11, 12; сив. 7, 24 – 28; 8, 1 – 3, 6; 10, И – 14).

10) Как особенность этого жертвоприношения или этой “жертвы за грехи всего народа”, нужно отметить то, что, по повелению Божию, хотя кровь козла и тельца была проливаема во святом святых пред ковчегом завета, но самые трупы их были сожигаемы не на жертвеннике, а непременно вне стана, впоследствии даже за стенами Иерусалима. “А тельца за грехи и козла за грех, которых кровь внесена была для очищения святилища, – говорит Господь (Лев. 16, 27), – пусть вынесут вон из стана и сожгут на огне кожи их, и мясо их, и нечистоту их”. Имея в виду это постановление ветхозаветного закона, апостол Павел так изъясняет его мессиански-прообразовательное значение. “Так как тела животных, которых кровь, для очищения греха, вносится первосвященником во святилище, сжигаются вне стана, – то и Иисус, дабы освятить людей Кровью Своею, пострадал вне врат” (Вер. 13, 11, 12).

Что ветхозаветные евреи понимали преобразовательное мeccианское значение своих кровавых жертвоприношений, – в этом сомневаться невозможно. Изображая страждущего Мессию, пророк Исаия (53, 7) заимствует для этого черты именно из ветхозаветных кровавых жертвоприношений: “Он истязаем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих”. Конечно, таким языком Исаия не мог бы говорить, если бы его читатели-евреи не имели понятия о прообразовательно-мессианском значении своих кровавых жертвоприношений. От всех приносивших кровавые жертвы Господь решительно требовал смирения, сокрушения о грехах и веры в будущее искупление (сив. Лев. 16, 29, 31; Бис. 50, 19).

Легкомысленно думают многие рационалисты (Фон-дер-Альм, Ренан и др.), будто бы сущность кровавых жертвоприношений состояла только в умерщвлении и сожжении жертвенного животного. Кровавые жертвоприношения сами по себе, без соответствующего внутреннего настроения молящихся, без сокрушения о грехах и без веры в обетованного Искупителя, совершенно не имели никакого значения: они не только не были угодны Богу, по даже были противны Ему. Давид говорит: “Жертва Богу дух сокрушенный” (Па. 50, 19). Соломон учит: “Жертва нечестивых – мерзость пред Господом” (Причт. 15, 8), “особенно когда приносят ее с лукавством” (21, 27). Чрез пророка Исаию (66, 3) Сам Бог говорит: “Беззаконник, закаляющий вола, – тоже, что убивающий человека: приносящий агнца в жертву – то же, что удушающий пса”. “К чему Мне множество жертв ваших, говорит Господь. Я пресыщен все сожжениями овнов и туком откормленного скота, крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу” (Бис. 4, 11). Чрез пророка Иеремию (6, 20) говорит Бог евреям, не слушавшим его слов и отвергшим закон Его: Всесожжения ваши неугодны и жертвы ваши неприятны Мне”. То же самое можно читать у Амоса (5, 21,22), у Михея (6, 7) и у Сираха (34, 19).

Наконец, преобразовательное мессианское значение ветхозаветных кровавых жертвоприношений весьма ясно и убедительно зaсвидетeльствовано историей всего человечества. Слово распятого на кресте Искупителя: “совершилось” (Иоан. 19, 30) возвестило всему миру, что ветхозаветные прообразы уже утратили свое непосредственное значение. На Голгофе принесена Вечная Жертва примирения, и все кровавые жертвоприношения дохристианского мира стали излишними и ненужными. Без всяких энергичных внешних мер и воздействий люди почему то сами перестали веровать, как веровали раньше в течение пяти тысяч лет, что кровавые жертвы угодны Богу. Их перестали приносить не только евреи, но и язычники, еще не слышавшие благовествования о Христе.

Христианская Церковь скоро установила свое совершенно определенное отношение к ветхозаветному обрядовому закону и к его кровавым жертвоприношениям. Уже в первое десятилетие после Вознесения Господа нашего Иисуса Христа на небо, когда в Церковь Христову стали вступать, в качестве ее действительных членов, и язычники, некоторые христиане из иудеев, и в частности принадлежавшие раньше к фарисейской секте (Делян. 15, 5), потребовали соблюдения закона Моисеева и в христианстве, так как, по их мнению, христианство существует будто бы только ради иудейства, как его дальнейшее раскрытие: не будь-де иудейства, не было бы и христианства. С другой точки зрения смотрели на этот вопрос христиане из язычников: по их пониманию, наоборот – иудейство существовало ради христианства, как приготовление к нему, а потому, с учреждением Церкви Христовой, оно утратило свое значение, стало излишним и ненужным. Возникшие по этому вопросу споры произвели в Церкви соблазн для устранения которого Апостолы, по заповеди Спасителя, созвали собор в Иерусалиме. На этом то соборе и было постановлено, что для Церкви Христовой обрядовый закон Моисея, с его постановлениями об обрезании и жертвах, уже не имеет более значения и потому ни для кого из христиан необязателен. В полном согласии с таким постановлением Иерусалимского собора учили и Апостолы как устно, так и в своих посланиях. Богодухновенный Апостол Павел, редкий знаток ветхозаветного закона и писаний, бывший ученик знаменитого раввина Гамалиила, “обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, еврей от евреев, по учению фарисей” (Филип. 3, 5), учил, что “конец закона – Христос” (Рим. 10, 4), что “обрезание то, которое в сердце, по духу, а не по букве” (Рим. 2, 29), что христиане для закона умерли (Рим. 7, 4, 6), что Бог благоугождается только жертвами духовными (Евр. 13, 16). И Апостол Петр писал христианам: “Сами как живые камни, устройте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу, Иисусом Христом” (1 Петр. 25). Церковь Христова с этого времени уже не знает более кровавых жертвоприношений; у нее есть только одна бескровная жертва, установленная не Моисеем, а Христом...