О слове и Слове в герменевтике Г.Г. Гадамера - [2]
В свою очередь речь, или говорение, — это "способ бытия языка" (АП, 58). Язык живет процессом речи (ИМ, 471), ею "идеальный смысл возвещает о себе" (ИМ, 456, а также 454, 484). Речь (логос) "есть носитель истины (и, разумеется, также неистинны)" (АП, 58). Все мы, люди, являемся участниками речи, говорения, но никто в отдельности (ср. АП, 58). Говоря образно, она, как река, вовлекающая нас в свое русло, ею же прокладываемое (ср. АП, 59). "Речь — действие глубоко бессознательное, но выполняется оно существами сознающими" (там же). Как "устроена" речь? Она состоит из слов-фонем, каждое из которых имеет способность располагать "гибким веером значений" (АП, 58). Гадамер предполагает, что именно эта неоднозначность слов — "значимых моментов речи" образует основу языка (там же). "Значимые моменты речи фиксируются только в самой речи, в ее длящейся реализации, причем моменты эти постоянно корректируют друг друга, выстраивая языковой контекст" (там же). Почему мы можем воспринимать речь, как она "работает"? Речь (логос) — доступное внешним чувствам проявление идеального языка, поскольку она состоит из физических звуков голоса или из букв голоса "умолкнувшего и застывшего" в тексте (ср. АП, 44). Речь "фактично выговаривает себя большей частью в языке и ближайшим образом говорит способом озабоченно — осуждающего обращения к "окружающему миру"" [4]
Подводя итоги сказанному, попытаемся схематично представить место "слова" в совокупности языковых феноменов. Переплетающиеся, постоянно трансформирующиеся в своем значении слова-фонемы в живом потоке — это речь. "Слово" стоит за речью и является ее источником, тем идеальным смыслом, который говорящий направляет к слушающему посредством речи, играя ее словами по правилам языка и так достигая схватывания первоначального смысла собеседником. За "словом" стоит "язык-единство мысли всех людей", таинственно связанный с языком Нового Завета (Логосом). Этот язык действует, творит, устанавливает правила, "излучает силу", указывает на неотделимую от человеческого разума "жажду бытия" (ср. АП, 53). Он как бы включает в себя "слово", а через него пробуждает речь. Являясь средой взаимопонимания, язык "говорит на нас" (ИМ, 535). Слово (singulare tantum) — истинный способ существования языка [5]. Возможно, Слово — это активность, творческий акт Языка, такое его воплощение, как речь — воплощение языков этнических. Несовершенный человеческий (этнический) язык живет таким же несовершенным и конечным набором высказывательных форм — речью, а Язык — "понимабильное" (т. е. доступное пониманию) Бытие осуществляет себя в слове — singulare tantum.
Здесь невольно возникает аналогия с тремя уровнями речи ("вак") в индийской философии [6]. Слова нижнего уровня — обыкновенные материальные фонемы или морфемы. Слово среднее ("медха") подобно гадамеровскому и является тем самым идеальным смыслом, который "хочет" воплотиться в материи звука. А за ним (словом средним) индийцы располагают верхний уровень — Брахмана [7].
Уже у Хайдеггера есть противопоставление языка — "дома и истины Бытия", "просто языку", "традиционному языку с его грамматикой". Выше мы видели, как Гадамер отделил этнические языки от Языка в широком смысле, но еще глубже пошел Ойген Розеншток-Хюсси (1888–1973), противопоставляющий этническим языкам Слово-Логос, как " язык языков". [8]
1.2 Слово и понимание
Понимание — цель и плод разговора между людьми, народами, эпохами, религиями. Слова "понять, принять" происходят от корня "-ять, иму" [9] и близки по значению к "схватить", "уловить".(ср. лат. "capio").
Почему сегодня вопрос понимания исключительно актуален? Г.Г. Гадамер указывает на следующие причины:
— "обострение геополитической и общественно-политической ситуации"
— "усиление пронизывающих нашу эпоху противоречий"
— "отсутствие общего языка и обесценивание привычных ключевых понятий" (АП, 43).
Теперь рассмотрим собственно процесс понимания.
"Говорить" и " слушать" понятия между собой неразрывно связанные и первое условие понимания — услышать. Василий Великий в своей беседе "На слова: внемли себе" приводит любопытный образ. Слово он уподобляет ладье, а слушающего — пристани. Если у пристани глубокая тишина и безмолвие, со вниманием и старанием можно взять драгоценный груз истины из ладьи. Если же в слушателях смятение, то "слово, рассеявшись в воздухе, претерпит кораблекрушение" [10]. Итак, для начала нам нужно внимание (внутренняя тишина и открытость, готовность по-нимать и при-нимать), нужно очистить "пирс восприятия" для нового "груза". Однако, этого недостаточно. "Герменевтическое свершение" для Гадамера — это такое восприятие слова текста или устной речи, которое "одновременно истолкование и усвоение" (ИМ,535–536), или иными словами понимание и приятие. Философ считает, что герменевтическое свершение образуется языком, но не языком-грамматикой или лексикой, а языком-"обретением языка", языком, "высказанным в предании" (там же). Что значит "образуется языком"? Гадамер полагает, что язык активен, что это он "говорит на нас", а не мы на нем (там же).
Какую форму может принять радикальная политика в то время, когда заброшены революционные проекты прошлого? В свете недавних восстаний против неолиберального капиталистического строя, Сол Ньюман утверждает, сейчас наш современный политический горизонт формирует пост анархизм. В этой книге Ньюман развивает оригинальную политическую теорию антиавторитарной политики, которая начинается, а не заканчивается анархией. Опираясь на ряд неортодоксальных мыслителей, включая Штирнера и Фуко, автор не только исследует текущие условия для радикальной политической мысли и действий, но и предлагает новые формы политики в стремлении к автономной жизни. По мере того, как обнажается нигилизм и пустота политического и экономического порядка, постанархизм предлагает нам подлинный освободительный потенциал.
Жизнь — это миф между прошлым мифом и будущим. Внутри мифа существует не только человек, но и окружающие его вещи, а также планеты, звезды, галактики и вся вселенная. Все мы находимся во вселенском мифе, созданным творцом. Человек благодаря своему разуму и воображению может творить собственные мифы, но многие из них плохо сочетаются с вселенским мифом. Дисгармоничными мифами насыщено все информационное пространство вокруг современного человека, в результате у людей накапливается множество проблем.
Целью данного учебного пособия является знакомство магистрантов и аспирантов, обучающихся по специальностям «политология» и «международные отношения», с основными течениями мировой политической мысли в эпоху позднего Модерна (Современности). Основное внимание уделяется онтологическим, эпистемологическим и методологическим основаниям анализа современных международных и внутриполитических процессов. Особенностью курса является сочетание изложения важнейших политических теорий через взгляды представителей наиболее влиятельных школ и течений политической мысли с обучением их практическому использованию в политическом анализе, а также интерпретации «знаковых» текстов. Для магистрантов и аспирантов, обучающихся по направлению «Международные отношения», а также для всех, кто интересуется различными аспектами международных отношений и мировой политикой и приступает к их изучению.
Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в области филологии и лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о возможности целенаправленного обогащения языковых систем и занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и моделей мышления.
Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.
Основой этой книги является систематическая трактовка исторического перехода Запада от монархии к демократии. Ревизионистская по характеру, она описывает, почему монархия меньшее зло, чем демократия, но при этом находит недостатки в обоих. Ее методология аксиомативно-дедуктивная, она позволяет писателю выводить экономические и социологические теоремы, а затем применять их для интерпретации исторических событий. Неотразимая глава о временных предпочтениях объясняет процесс цивилизации как результат снижающихся ставок временного предпочтения и постройки структуры капитала, и объясняет, как взаимодействия между людьми могут снизить ставку временных предпочтений, проводя параллели с Рикардианским Законом об образовании связей. Сфокусировавшись на этом, автор интерпретирует разные исторические феномены, такие как рост уровня преступности, деградация стандартов морали и рост сверхгосударства.