О русском акционизме - [9]

— А ты готов в какой-то ситуации признать, что слова уже ничего не будут значить, и надо просто человека ударить? Как в песне у Цоя.

— Ситуации, когда надо ударить? Какая ситуация?

— Ты понимаешь, что ты не готов решать словами: «что будут стоить тысячи слов, когда важна будет крепость руки».

— Конечно, если какая-то ситуация, когда слова заканчиваются. Методы не заканчиваются словами. Как-то охранник в магазине в меня вцепился. Россия — страна охранников! Когда мы с ним столкнулись, он решил меня дубинкой побить. Кожу на голове мне рассек. Нос пришлось ему травмировать. Дубинку я у него все равно забрал, решил, что она должна у меня остаться. В качестве трофея. Это 1 мая как раз было — День всех трудящихся.

Разговор второй

— Ты в прошлый раз говорил о фотографиях.

— Да, смотри. Я расскажу. Это документация с «Фиксации». Не так много фотографий, штук 15 наверно. Полицейская машина была совсем неподалеку, но пока они опомнились, кое-что удалось снять. На фотографиях видно, как полицейских становится все больше, уже подъехала машина — это все развивается по ходу документации. Правоохранители совещаются, не знают, что дальше делать. Вот это их тупик. Задача, которую я каждый раз ставлю — поставить власть в тупик. Самим действием. Человек сидит и смотрит на свои прибитые к брусчатке яйца.

Следующее. Они ничего другого не придумали и закрывают тело тряпкой. Но пространство уже изменено, они части этой ситуации. При этом полицейский всегда пытается выполнить свою задачу — блокировать, нейтрализовать, но безвольно он становится действующим лицом. Чтобы обезопасить свой праздник, полиция оцепляет площадь.

— Это тебя так оцепили?

— Нет, тут строители строили что-то, какую-то штуку для катка. А тут они лентой обтянули и поставили охрану. Полномочия заканчиваются, и они задействуют другой инструмент — медицину. Они всегда прибегают к помощи медиков. Это не рука помощи, это такой же рычаг власти. Ну и все, на тот момент они действие ликвидировали, фотографов выгнали, у прохожих нет возможности ничего видеть. Но при этом стали объектами исполнения, помогли построить изображение.

Они переходят к следующему этапу нейтрализации. Возбуждают дело. Это, по большому счету, продолжение одного большого процесса. Их задача нейтрализовать, чтобы человек вообще прекратил свое дело и отказался от всех идей. Сделать его бездейственным. Например, какими-то обстоятельствами спрессовать либо испугать. О возбуждении дела я узнал из СМИ, начал получать письма с призывами уехать, эмигрировать, срочно спастись, подумать о детях, о себе.

— А тебе кто-то предлагал конкретную помощь?

— Мне писали люди какие-то.

— Выслать приглашение в США?

— Примерно так: «Приезжайте, мы поможем». Я вежливо отказывался, потому что это будет работа на власть.

— Мне было просто интересно, насколько конкретные предложения.

— Приезжайте к нам, приезжайте сюда, я могу помочь в этом и этом.

— Это из других стран? Или из России?

— Кто-то русскоговорящий из Америки, еще откуда-то. Многих в такой ситуации ведет, и они прячутся. Если испугался в тот момент, то власть выиграла.

Но неожиданно происходит событие, которое надо увидеть. Это подпись следователя, который возбуждал дело. Возбуждение уголовного дела, постановление — это знак репрессии. Это Капнин Р. А., дознаватель, ОВД Китай-город.

По поводу подписи. Акция «Туша» была сделана на полгода раньше, чем «Фиксация», или даже больше. В «Туше» я говорил о репрессивной законодательной системе — этой подписью они связали акции на другом уровне, сами подтвердили точность найденного мною знака. Я считаю, что это очень интересные находки. Дело порядка 500 страниц.

— Что там можно было написать?

— Я его смотрел, какие-то вещи фотографировал. Это как очень большая экспертиза, которая полгода длилась.

Я сейчас расскажу. Они хотят нейтрализовать, ликвидировать.

— А сами раздувают.

— Они не просто раздувают, они открывают мне дверь в эту механику. Политическое искусство работает с инструментами управления, власти, контроля. Инструменты становятся материалом. Помимо открытых дверей внутрь своего механизма, исполнители начинают отдавать мне материалы, которые до этого пытались блокировать. Без этого мне не попасть было бы туда. И гам я нахожусь внутри этого механизма. Когда и начинаю встречаться с этими следователями, эти бумаги изучать, я начинаю понимать, как работает прокуратура, суды, системы органов. Они мне открывают двери.

Через эти бумаги видно то, чем они оперируют, — риторикой канцелярской заботы. Они довольно подробно все описывают. «Покинув площадь, забрали… Осуществляя охрану общественного порядка возле памятника Марксу, поскольку каждые выходные дни возле данного памятника проходят митинги. И воскресенье не стало исключением».

Мне кажется, что надо включить интересный фрагмент. В этом деле есть 50 страниц заявления. Там нашелся один человек из общества «Фонд борьбы с русофобией», я не знаю, может, они уже закрылись, это некая группа активистов, которые очень хотели под очень большие деньги подстелиться под власть. И одним названием уже так активно стелются — «Фонд борьбы с русофобией».