О пьянстве - [15]
– Ладно, – сказал он, – мне ростбиф на булочке, со всеми делами. Знаешь, где «Хендрик» находится?
– Нет.
– Один квартал на запад и через дорогу. Не промахнешься.
Он мне дал денег.
– Сдачу себе оставь.
Я подался к «Хендрику». За стойкой – старик с громадным пузом.
– Ростбиф на булочке, со всеми делами, на вынос для какого-то пьянчуги у «Шарки». И одно пиво для вот этого пьянчуги.
– Бочкового у нас нет.
– Сойдет бутылочное.
Я выпил пива и отнес сэндвич обратно, сел. Передо мной возник стопарь виски. Я благодарно кивнул и выпил. Играл музыкальный автомат.
Из-за стойки вышел молодой с виду тип лет 22-х. Не бармен.
– Мне тут жалюзи почистить надо.
– Еще б не надо было. Я не видел осей грязнее.
– Ими девчонки тут мохнатки себе чистят. Мало того, я там наверху потерял реек пять-шесть.
– Может, место еще есть, – сказал я.
– Несомненно. А ты что делаешь?
– За сэндвичами бегаю.
– Как насчет жалюзи?
– Сколько?
– Пятерка.
– По рукам.
Мальчонка Билли (так его звали – он когда-то женился на хозяйке этого бара, девахе лет 45-ти, и взял дело в свои руки) вынес мне два ведра, какой-то мыльный раствор, тряпья и губок, и я снял две жалюзи, разложил их и принялся.
– Выпивка бесплатно, – сказал ночной бармен Томми, – пока работаешь.
– Стопарь виски, Томми.
Я подался к бару, выпил, затем вернулся к ведрам. Работа была медленная, пыль въелась в них жестко. Я несколько раз порезал себе руки, а когда окунал их в мыльную воду, щипало и жгло.
– Стопарь виски, Томми.
Наконец с одним комплектом жалюзи я покончил и снова повесил их на место. Завсегдатаи бара повернулись полюбоваться моей работой.
– Боже. Красота.
– Заведению это на пользу уж точно.
– Наверно, теперь цену за выпивку подымут.
– Стопарь виски, Томми.
Я выпил его у стойки, затем повернулся за другим комплектом жалюзи. Снял их, вытащил рейки и разложил на столе. Выиграл четвертак у Джима в китайский бильярд, затем вылил ведра в сральники набрал свежей воды. Играл музыкальный автомат.
Второй комплект шел медленней. Я еще порезал себе руки. Завсегдатаи перестали со мной перешучиваться. То была просто работа. Все удовольствие из нее испарилось. Я сомневался, что жалюзи эти чистили хоть раз за последние десять лет. Я был герой, пятидолларовый герой, но меня никто не ценил. Выиграл еще четвертак в китайский бильярд, затем Мальчонка Билли заорал мне, чтоб я возвращался к работе. Я снова подошел к жалюзи. Мимо прошла Хелен. Я подозвал ее. Она как раз направлялась в женский сральник.
– Хелен, когда я с этим тут закончу, у меня будет пятерка. Этого хватит?
– Ну да, только ты поднять его не сможешь после столького выпитого.
– Детка, ты настоящего мужика даже по виду не опознаешь.
Она рассмеялась.
– Буду тут к закрытию. Если тогда еще сможешь стоять, получишь все за так.
– Я стоять буду гордо, детка!
Хелен опять рассмеялась и пошла назад к сральнику.
– Стопарь виски, Томми.
– Эй, ты полегче там давай, – сказал Мальчонка Билли, – или эту работу сегодня не закончишь.
– Билли, если я не закончу, пятерку ты оставишь себе.
– Договорились, – сказал Билли. – Народ, все слышали? С этими жалюзи надо закончить к закрытию, или никакой платы.
– Слышали мы, Билли, скупердяй ты.
– Мы тебя слышали, Билли.
– Одну на посошок, Томми.
Томми начислил мне еще виски, я его выпил и пошел обратно к жалюзи. Мне начало становиться угрюмо. Все остальные сидели, пили и смеялись, а я счищал въевшуюся грязь с жалюзи. Но мне нужна была пятерка. Там было три окна. После скольких-то виски три комплекта жалюзи у меня висели и сияли.
Я подошел, взял еще виски и сказал:
– Ладно, Билли, расплачивайся. Я закончил работу.
– Не закончил, Хэнк.
– Это еще почему?
– В задней комнате еще три окна.
– В задней?
– В задней. Для вечеринок.
Я с ним туда сходил. Там было еще три окна.
– Но, Билли, сюда же вообще никто не ходит.
– Ага, иногда мы этой комнатой пользуемся.
– Мне хватит и двух с полтиной, Билли.
– Нет, надо все сделать, или никакой платы.
Я вернулся, взял свои ведра, вывалил воду, налил чистой, мыла, затем снял один комплект жалюзи. В задней комнате никого не было. Я разобрал жалюзи, сложил на стол и посмотрел на них. Зашел еще себе за виски, принес его с собой, сел. Пыл у меня пропал.
На пути в сральник забрел Джим, остановился.
– Что такое?
– Не могу, Джим. Я не могу вымыть еще одни жалюзи.
– Минуту погоди.
Когда Джим вышел из сральника, сходил к бару и вернулся со своим пивом. Взялся чистить жалюзи.
– Да ладно, Джим, не стоит.
Джим не ответил. Я сходил к бару и взял еще виски. Когда вернулся, заметил, что одна старушка снимает жалюзи с другого окна.
– Осторожней, не порежься, – сказал я, садясь.
Через несколько минут там было уже четверо или пятеро человек, мужиков и теток, и все они трудились над жалюзи, болтали, смеялись. Вскоре тут собрались уже все из бара, даже Хелен. Казалось, не очень затянулось дело. Я употребил еще два виски. Тут-то все и кончилось. Вернулся Мальчонка Билли.
– Я не обязан тебе платить, – сказал он.
– Черт, но работа же сделана.
– Но ее сделал не ты.
– Не будь скупердяем, Билли, – сказал кто-то.
– Ладно. Но он двадцать порций виски выпил.
Билли потянулся к пятерке, я ее получил и все мы пошли назад в бар.
Роман «Женщины» написан Ч. Буковски на волне популярности и содержит массу фирменных «фишек» Буковски: самоиронию, обилие сексуальных сцен, энергию сюжета. Герою книги 50 лет и зовут его Генри Чинаски; он является несомненным альтер-эго автора. Роман представляет собой череду более чем откровенных сексуальных сцен, которые объединены главным – бесконечной любовью героя к своим женщинам, любованием ими и грубовато-искренним восхищением.
Чарльз Буковски – культовый американский писатель, чья европейская популярность всегда обгоняла американскую (в одной Германии прижизненный тираж его книг перевалил за два миллиона), автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности. Буковски по праву считается мастером короткой формы, которую отточил в своей легендарной колонке «Записки старого козла», выходившей в лос-анджелесской андеграундной газете «Открытый город»; именно эти рассказы превратили его из поэта-аутсайдера в «кумира миллионов и властителя дум», как бы ни открещивался он сам от такого определения.
Вечный лирический (точнее антилирический) герой Буковски Генри Чинаски странствует по Америке времен Второй мировой… Города и городки сжигает «военная лихорадка». Жизнь бьет ключом — и частенько по голове. Виски льется рекой, впадающей в море пива. Женщины красивы и доступны. Полицейские миролюбивы. Будущего нет. Зато есть великолепное настоящее. Война — это весело!
«Хлеб с ветчиной» - самый проникновенный роман Буковски. Подобно "Приключениям Гекльберри Финна" и "Ловцу во ржи", он написан с точки зрения впечатлительного ребенка, имеющего дело с двуличием, претенциозностью и тщеславием взрослого мира. Ребенка, постепенно открывающего для себя алкоголь и женщин, азартные игры и мордобой, Д.Г. Лоуренса и Хемингуэя, Тургенева и Достоевского.
Это самая последняя книга Чарльза Буковски. Он умер в год (1994) ее публикации — и эта смерть не была неожиданной. Неудивительно, что одна из главных героинь «Макулатуры» — Леди Смерть — роковая, красивая, смертельно опасная, но — чаще всего — спасающая.Это самая грустная книга Чарльза Буковски. Другой получиться она, впрочем, и не могла. Жизнь то ли удалась, то ли не удалась, но все чаще кажется какой-то странной. Кругом — дураки. Мир — дерьмо, к тому же злое.Это самая странная книга Чарльза Буковски. Посвящается она «плохой литературе», а сама заигрывает со стилистикой нуар-детективов, причем аккурат между пародией и подражанием.А еще это, кажется, одна из самых личных книг Чарльза Буковски.
Чарльз Буковски – один из крупнейших американских писателей XX века, автор более сорока книг, среди которых романы, стихи, эссеистика и рассказы. Несмотря на порою шокирующий натурализм, его тексты полны лиричности, даже своеобразной сентиментальности.Свой первый роман «Почтамт», посвященный его работе в означенном заведении и многочисленным трагикомическим эскападам из жизни простого калифорнийского почтальона, Буковски написал в 50 лет. На это ушло двадцать ночей, двадцать пинт виски, тридцать пять упаковок пива и восемьдесят сигар.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Я работал на бойнях, мыл посуду; работал на фабрике дневного света; развешивал афиши в нью-йоркских подземках, драил товарные вагоны и мыл пассажирские поезда в депо; был складским рабочим, экспедитором, почтальоном, бродягой, служителем автозаправки, отвечал за кокосы на фабрике тортиков, водил грузовики, был десятником на оптовом книжном складе, переносил бутылки крови и жал резиновые шланги в Красном Кресте; играл в кости, ставил на лошадей, был безумцем, дураком, богом…» – пишет о себе Буковски.
Блокнот в винных пятнах – отличный образ, точно передающий отношение Буковски к официозу. Именно на таких неприглядных страницах поэт-бунтарь, всю жизнь создававший себе репутацию «потерянного человека», «старого козла», фактотума, мог записать свои мысли о жизни, людях, литературе. Он намеренно снижает пафос: «Бессвязный очерк о поэтике и чертовой жизни, написанный за распитием шестерика», «Старый пьянчуга, которому больше не везло», «Старый козел исповедуется» – вот названия некоторых эссе, вошедших в эту книгу.