О психоанализе - [65]
Данное обстоятельство представляется мне чрезвычайно важным. Если бы фиксация действительно существовала, то ее влияние было бы постоянным; другими словами, невроз сохранялся бы всю жизнь. Очевидно, что это не так. Психологическая детерминация невроза лишь отчасти обусловлена ранней инфантильной предрасположенностью; помимо нее, должна существовать некая причина в настоящем. Если мы внимательно изучим тот род инфантильных фантазий и событий, к которым привязан невротик, то будем вынуждены признать, что в них нет ничего специфически невротического. Нормальным людям свойственны схожие внутренние и внешние переживания и та же выраженная привязанность к ним, но невроз при этом не развивается. Первобытные люди, например, особенно привязаны к своей инфантильности. На сегодняшний день складывается впечатление, что эта так называемая фиксация есть нормальное явление и что важность периода младенчества для более поздней психической установки естественна и распространена повсеместно. Тот факт, что невротик, по всей видимости, находится под сильным влиянием своих инфантильных конфликтов, свидетельствует о том, что речь идет не столько о фиксации, сколько об особом использовании им своего инфантильного прошлого. Он как бы преувеличивает его значимость и придает ему совершенно искусственную ценность. Похожую точку зрения высказывает Адлер, ученик Фрейда.
Было бы несправедливо утверждать, что Фрейд ограничился гипотезой фиксации; как и я, он прекрасно осознавал проблему, описанную выше. Этот феномен реактивации, или вторичного преувеличения инфантильных реминисценций, он назвал регрессией. Однако, согласно Фрейду, реальной причиной регрессии к инфантильным фантазиям являются инцестуозные желания эдипова комплекса. Будь это так, нам пришлось бы постулировать неожиданную интенсивность первичных инцестуозных тенденций. Данная точка зрения побудила Фрейда сравнить так называемый психологический барьер инцеста у детей и табу на инцест у первобытного человека. Фрейд полагает, что желание реального инцеста заставило первобытного человека принять соответствующие законы против него; я же придерживаюсь мнения, что табу на инцест есть лишь одно из многочисленных табу и обусловлено типичным суеверным страхом первобытного человека – страхом, существующим независимо от инцеста и запрета на него. На мой взгляд, интенсивность инцестуозных желаний в детском возрасте столь же низка, как и в первобытном человечестве. Я не ищу причины регрессии в первичных инцестуозных или каких-либо других сексуальных желаниях. Должен признать, что сугубо сексуальная этиология невроза представляется мне слишком узкой. При этом я исхожу не из какого-либо предубеждения против сексуальности, а из досконального моего знакомства с данной проблемой.
По этой причине я призываю освободить психоаналитическую теорию от сугубо сексуальных трактовок и вместо нее ввести в психологию невроза энергетическую точку зрения.
Все психологические явления можно рассматривать как проявления энергии. Точно так же все физические явления понимаются как проявления энергии с тех самых пор, как Роберт Майер открыл закон сохранения энергии. Субъективно и психологически эта энергия воспринимается как влечение. Я называю ее либидо, используя этот термин в его первоначальном смысле, отнюдь не ограниченном сексуальной сферой. Саллюстий употребляет его так же, как мы: «Magis in armis et militaribus equis quam in scortis et conviviis libidinem habebant».[70]
Если смотреть более широко, либидо можно понимать как жизненную энергию вообще, или как élan vital Бергсона.[71] Впервые эта энергия проявляется у младенца в виде инстинкта питания. Проходя через многочисленные разновидности акта сосания, либидо медленно развивается в сексуальную функцию. Отсюда следует, что я не считаю сосание сексуальным актом. Удовольствие от сосания, конечно, следует рассматривать не как сексуальное удовольствие, а исключительно как удовольствие от питания, ибо нигде не доказано, что удовольствие как таковое всегда носит сексуальный характер. Процесс развития продолжается вплоть до зрелого возраста и сопровождается постоянно возрастающей адаптацией к внешнему миру. Всякий раз, когда в процессе адаптации либидо сталкивается с препятствием, происходит его накопление, которое обычно вызывает активизацию усилий по преодолению этого препятствия. Если же препятствие кажется непреодолимым, накопленное либидо регрессирует, то есть отказывается от стоящей перед ним задачи и возвращается к более раннему, примитивному способу адаптации.
Лучшие примеры такой регрессии обнаруживаются при истерии, когда невроз спровоцирован разочарованием в любви или браке. При этом характерны известные расстройства пищеварения, потеря аппетита, всевозможные симптомы диспепсии и т. д. Регрессивное либидо, отворачиваясь от задачи адаптации, овладевает питательной функцией и вызывает заметные нарушения. Схожие эффекты можно наблюдать и в тех случаях, когда нарушения питательной функции отсутствуют; вместо этого происходит регрессивное оживление реминисценций из далекого прошлого. Здесь мы находим реактивацию родительских имаго, эдипова комплекса. События раннего детства – прежде не имевшие никакого значения – внезапно обретают важность. Уберите препятствие с жизненного пути, и вся система инфантильных фантазий тут же разрушится, став такой же неактивной и безвредной, что и прежде. Впрочем, нельзя забывать, что в той или иной степени она незримо влияет на нас постоянно. Данная точка зрения, между прочим, весьма близка к гипотезе Жане, согласно которой parties supérieures некой функции заменяются ее parties inférieures.
