О процессе цивилизации - [91]

Вновь и вновь различные социальные группы пытались ограничить или сломить растущее могущество центра. И всякий раз структурные закономерности способствовали смещению центра тяжести в сторону королевской власти, а каждая проба сил через какое-то время вела к ее дальнейшему укреплению. Денежные подати, налоги то на короткое время исчезали, то на столь же короткое время ограничивались, но в итоге они вновь восстанавливались. Точно так же исчезали и воскресали службы, предназначенные для сбора налогов. История формирования «chambre des aides», например, содержит множество таких потрясений и переворотов. С 1370 по 1390 г. этот институт раз за разом исчезает и восстанавливается вновь. Затем, в 1413, 1418, 1425, 1462, 1464, 1474 гг., как пишет историк этих служб, они переживают «то жизнь, то смерть, при полной непредсказуемости воскресений»[151], чтобы, в конце концов, сделаться прочным институтом королевского аппарата господства. Даже если эти колебания отражают не только крупные социальные столкновения, в сложном становлении данного института мы все же получаем некую картину социогенеза королевской функции и формирования монопольной организации как таковой. Они показывают, сколь мало все эти функции и образования были долгосрочными планами и сознательными творениями отдельных лиц, возникая постепенно, проходя тысячи мелких шагов к своему окончательному становлению, формируясь в ходе непрестанной борьбы социальных сил.

28

Некоторые короли даже в своих действиях, в развитии своих личных способностей целиком зависели от состояния королевской функции во время их правления. Яснее всего это видно на примере Карла VII. Если рассматривать его как индивида, то особой силы тут не найти — крупной или великой личностью он не был. Но во времена его правления — после того, как англичане были вытеснены из его владений, — королевская власть постоянно набирает силу. Для народа король — глава победоносного войска, сколь бы мало ни походил на полководца он сам. Во время войны все финансовые и человеческие ресурсы страны оказались сосредоточены у центральной власти. Процессы централизации командования в армии и монопольного распоряжения налогами сделали значительный шаг вперед. Внешний враг был вытеснен с территории королевства, но войско (по крайней мере, немалая его часть) осталось в целости и сохранности. Это дало королю такой перевес в противостоянии сил внутри страны, что любое сопротивление сословий его воле уже не имело ни малейших перспектив, да и население, уставшее от войны, желает и требует только одного — мира. В такой ситуации король в 1436 г. заявляет, что нация вручила ему на неограниченное время право на «aides», что его просят более не собирать сословия для одобрения решения об их взимании, поскольку стоимость поездок участников Генеральных Штатов на эти собрания чрезмерно велика и, как он утверждает, ложится слишком тяжким бременем на народ.

Конечно, это обоснование взято с потолка. Отказ от Генеральных Штатов выражает попросту рост социальной силы королевской власти. Эта сила теперь столь велика, что может открыто объявить «aides», уже приобретшие долгосрочный характер во время войны, постоянным институтом. Сила эта уже настолько недвусмысленна, что король не считает нужным согласовывать размеры налогов с теми, кто ими облагается. И в дальнейшем бывали отступления, попытки сопротивления налоговой политике короны со стороны сословий. Исключение из участия в решении вопросов налогообложения сословных парламентов и закрепление диктаторских полномочий королей закрепились не без борьбы. Но всякое противоборство вновь и вновь показывало, насколько большой принудительной силой на этой фазе развития общества обладал процесс возрастания могущества центральной функции, шедший параллельно с прогрессирующей дифференциацией общества и ростом взаимосвязей. Всякий раз в центре происходит концентрация военной силы, которая обеспечивает ему право распоряжения налогами, а сосредоточенное в центре распоряжение налогами, в свою очередь, ведет ко все большей монополизации военной силы, права на физическое насилие. Шаг за шагом оба эти инструмента власти набирают все большую силу, пока в какой-то момент не предстают перед глазами изумленных современников во всем своем могуществе. Как и во многих других случаях, лучше любого исторического описания дать представление об этой трансформации может высказывание одного из современников указанных событий, видевшего в них нечто новое и непонятно откуда взявшееся.

Когда при Карле VII центральный аппарат начал открыто назначать и взимать налоги без согласия сословий, Ювеналий Урсинский, архиепископ Реймсский, написал королю следующее письмо, где, помимо всего прочего, говорилось следующее (даю вольный перевод): «Когда Ваши предшественники вели войну, то обычаем было собрание трех сословий; они сзывали людей церкви, благородных и низкородных в какой-нибудь из лучших своих городов. Они сами туда являлись и излагали собравшимся, как идут дела, что нужно для противостояния неприятелю, и, в соответствии с военными нуждами, просили о помощи посредством податей. Вы и сами так поступали, пока не увидели, что Бог или фортуна, — а ведь она переменчива — так Вам помогли, что Вы почувствовали себя ею вознесенным. „Aides“ и прочие налоги устанавливаются Вами так, словно это подати с Вашего собственного домена, и не требуют согласия Ваших трех сословий.