О процессе цивилизации - [43]

Германский союз до 1866 г. — 630 098 кв. км

Германия после 1870 г. — 540 484 кв. км

Германия после 1918 г. — 471 000 кв. км

В Англии и во Франции направление движения было прямо противоположным. Традиционные институты развивались здесь поначалу в сравнительно небольших по размеру областях, а затем сфера их влияния постепенно расширялась. Мы не поймем истории формирования центральных институтов, становления структуры и развития аппарата власти в этих странах, как, впрочем, и их отличия от соответствующих формаций в государствах — наследниках древней империи, если не примем во внимание такой простой фактор, как постепенный территориальный рост.

В сравнении с германско-римским рейхом, завоеванный в 1066 г. норманнским герцогом Вильгельмом остров имел совсем небольшие размеры. По своей величине он чем-то напоминает Пруссию при первых ее королях. На севере его владения граничили с Шотландией. Иначе говоря, его территория включала в себя современную Англию без Шотландии и Уэльса, т. е. занимала около 131 764 кв. км. Только к концу XIII в. Уэльс был целиком присоединен к Англии, и вместе они составили 151 130 кв. км.

Собственно с Шотландией уния возникла только после 1603 г. Эти цифры дают наглядное, но лишь весьма приблизительное представление о структурных различиях. Они показывают, что образование английской, а затем и британской нации, если сравнить его с большими континентальными нациями, на решающей фазе развития происходило в рамках территории, по размерам лишь немногим отличавшейся от одного удельного княжества. Вильгельм Завоеватель и его ближайшие наследники на самом деле правили просто крупным уделом западнофранкского царства, почти аналогичным таким существовавшим в то время доменам, как Иль-де-Франс, Аквитания или Анжу. Задача самоутверждения в борьбе за гегемонию (необходимость экспансии возникала уже по той простой причине, что в противном случае проигрыш был неизбежен), стоявшая перед удельным властителем на такой территории, разительно отличалась от тех задач, что ставила континентальная империя перед своим центральным правителем. Это сказывалось уже на первой фазе развития, когда остров был своего рода западнофранкской колонией, а норманнские и анжуйские правители одновременно располагали значительными землями и на континенте и вели борьбу за господство над всей западнофранкской областью. Но со всей очевидностью это проявилось на следующей фазе, когда они были вытеснены с континента, и речь шла уже только о распространении аппарата господства на весь остров. То, что королевская функция, равно как и отношения короля с сословиями, формировались здесь иначе, чем на континенте, объяснялось — помимо всех прочих факторов — и таким важным обстоятельством, как относительная ограниченность территории и ее островная обособленность. Здесь было гораздо меньше возможностей для значительной дифференциации земель, и борьба между двумя соперниками за господство шла проще, чем на континенте. Английский парламент по формированию и структуре напоминает не столько сословный парламент немецкой империи в целом, сколько сословные ландтаги немецких земель. То же самое можно сказать обо всех прочих институтах. Они росли, как и сама Англия, от малого к большому — из институтов феодального удела они постепенно превращались в институты единого государства, а затем и империи.

Но и здесь при достижении территорией страны определенных размеров мы обнаруживаем центробежные тенденции. Даже сегодня, при далеко ушедших вперед в своем развитии средствах коммуникации и при существующих ныне взаимосвязях, эта империя оказывается чересчур большой. Только опытное, эластичное и искусное правление позволяет при всех трудностях сохранять империю как единое целое. Конечно, нынешние условия существенно отличаются от тех, в которых существовал древний немецкий рейх. Однако и здесь мы видим, что слишком большая империя, возникшая в результате завоеваний и колонизации, в конечном счете движется к распаду на ряд более или менее самостоятельных политических единиц или по меньшей мере к трансформации в некоего рода «конфедерацию». Так что и при взгляде на реалии нашего времени этот механизм кажется почти самоочевидным.

6

Родовое владение Капетингов, герцогство Франкия, по своим размерам было меньше той части Англии, которой распоряжались норманнские герцоги. Оно было примерно таким же, как марка Бранденбург при Штауфенах. Только в пределах империи должно было пройти пять-шесть веков, прежде чем небольшая завоеванная область достигла такой силы, что смогла вступить в конкуренцию с издревле могущественными уделами. В ограниченных рамках западнофранкского царства инструменты власти, имеющиеся у подобной области (с учетом материальной и духовной поддержки, оказываемой дому Капетингов церковью), были достаточны для того, чтобы этот дом смог быстро вступить в борьбу за господство над большей частью Франции.

Удел — наследник западнофранкского царства, зародыш будущей Франции, по своим размерам занимал место где-то между позднейшей Англией и германско-римским рейхом. Местные различия, а тем самым и центробежные силы, были здесь меньше, чем в соседней империи. Поэтому потенциальной центральной власти досталось решение более легких задач. Но эти различия и центробежные силы были гораздо больше, чем на острове Британия