О процессе цивилизации - [40]

Фактически еще немалая часть времени правления Людовика VI ушла на борьбу за эту крепость, пока ему, наконец, не удалось окончательно отобрать эти земли у дома Монтлери и установить здесь безраздельную власть Капетингов. Как и всегда в таких случаях, победа означала одновременно военное усиление и экономическое обогащение победившего дома. Подчинение себе Монтлери принесло королю доходы в размере 200 ливров — значительная в те времена сумма. К этому следует добавить еще и тринадцать прямых ленов и двадцать косвенных, или вторичных, ленов зависимых от этих тринадцати[89], — их владельцы стали теперь вассалами короля, увеличивая тем самым военную мощь Капетингов.

Столь же медленно и трудно шла другая борьба, которую приходилось вести Людовику VI. Ему понадобилось три военные экспедиции (1111, 1112 и 1118 гг.), чтобы сломить сопротивление отдельных рыцарских семейств в районе Орлеана[90]; он потратил два десятка лет на то, чтобы справиться с домами Рошфоров, Ферте-Алэ и Пюизэ и присоединить их поместья к владениям собственного дома. В результате домен Капетингов настолько вырос и упрочился, а его владельцы обрели такие экономические и военные возможности, такие богатства, что уже могли не опасаться конкуренции прочих рыцарей в пределах своего герцогства и достигли монопольного положения на данной территории.

Четыре-пять веков спустя королевская функция настолько укрепилась, что обладатели короны стали монополистами, располагающими огромными военными и финансовыми ресурсами на территории всего королевства. Борьба Людовика VI с другими феодалами на территории собственного герцогства была первым шагом на пути к монопольному положению королевского дома в более поздние времена. Поначалу дом номинальных обладателей короны по величине земель, по военной и экономической силе немногим превосходил другие феодальные семейства. Дифференциация размера владений была относительно невелика, а потому незначительна была и социальная дифференциация рыцарей, какими бы титулами они себя ни украшали. Затем одни из семейств аккумулируют земли (посредством заключения браков, покупки и завоевания владений) и получают превосходство над соседями. То, что именно старому королевскому дому удалось добиться превосходства в герцогстве Иль-де-Франс, могло зависеть — если отвлечься от того, что они изначально располагали довольно большими земельными владениями, — от личных качеств представителей этого дома, от поддержки церкви, от традиционного почитания королей. Но точно такая же дифференциация рыцарских владений происходила одновременно на всех прочих территориях королевства. Мы уже говорили о смещении равновесия в сообществе рыцарей в пользу немногих крупных и в ущерб множеству мелких и средних рыцарских семейств. На каждой из территорий раньше или позже одному из феодальных домов удавалось за счет аккумуляции земель достичь своего рода гегемонии, или монопольного положения. То, что чем-то аналогичным занимался обладатель короны, Людовик Толстый, выглядит как его отказ от королевской функции. Но ему и не оставалось ничего другого в условиях существовавшего распределения средств власти в обществе.

Экскурс: о некоторых различиях в ходе развития Англии, Франции и Германии

1

В Англии и Франции перед участниками борьбы за гегемонию, т. е. за централизацию власти и господство в стране, стояли иные задачи, чем в германско-римской империи. Причина этого проста: империя была образованием совсем иных размеров, чем оба эти королевства. Местные различия и социальная дивергенция были несравнимо большими, что придавало центробежным тенденциям совсем иную силу и превращало достижение централизации и территориального превосходства в значительно более сложную проблему. Чтобы обуздать центробежные силы и добиться объединения страны на достаточно длительный период времени, в германско-римской империи правители нуждались в большем размере и большей силе своего собственного домена, чем во Франции или Англии. Многое говорит в пользу того, что при том уровне разделения труда и социального взаимодействия, при существовавшей в то время технике военного дела, транспорта и управления задача постоянного сдерживания центробежных тенденций на столь гигантской территории вообще была неразрешимой.

2

Величина территории, на которой разыгрываются социальные процессы, представляет собой важный элемент, определяющий структуру этих процессов. Конечно, это лишь один из многих элементов, но его нельзя упускать из виду, когда речь идет о причинах того, что централизация и интеграция во Франции и в Англии продвигались легче и быстрее, чем в Германии. С этой точки зрения пути развития в данных трех областях принципиально различны.

Когда королевская корона в западнофранкской области досталась Капетингам, сфера действительной власти их дома простиралась на север от Парижа до Сенлиса, а на юг — до Орлеана. За двадцать пять лет до этого Оттон I был коронован в Риме как римский император. Он утопил в крови попытки воспрепятствовать своему возвышению со стороны других немецких племенных вождей, опираясь прежде всего на привычные к ратному делу войска собственного племени. Империя Оттона в то время занимала территорию примерно от Антверпена и Камбре на западе до Эльбы на востоке (даже без лежавших восточнее Эльбы маркграфств); восточная граница шла далее к югу до Брюнна и Ольмюца. С севера на юг империя простиралась от Шлезвига до Вероны и Истрии; в нее входила значительная часть Италии, а одно время и Бургундия. Так что это было образование совершенно другого размера, а потому в нем обнаруживаются напряжения и противоречия интересов, неведомые ни западнофранкским областям, ни отделившейся от них позже норманно-английской колонии. Борьба за гегемонию в герцогстве Иль-де-Франс или в нормандском и анжуйском герцогствах по своим задачам отличалась от той, что вел любой правитель в германско-римской империи. Там на небольшой территории последовательно шел процесс централизации или интеграции, в ходе которого перевес сил приходился на долю то одного, то другого герцогства. Здесь же, на несравненно большем пространстве, каждый вновь обретающий императорскую корону дом тщетно стремился добиться стабильной гегемонии на территории всей империи. Один за другим эти дома истощали себя в безнадежной борьбе, расходуя силы, служившие источником их собственного могущества, — силы их племени и домена. За каждой такой напрасной попыткой нового дома следовала децентрализация, подкреплявшая центробежные силы.