О природе человека - [66]

Что сделает Бог с миром?

       Сожжет его!

Ты любишь дьявола?

       Нет!

Для чего Бог нас создал?

       Для собственных целей...

Тасманские аборигены не смогли выдержать такой переплавки души. Они мрачнели, впадали в апатию, переставали рожать детей. Многие умерли от гриппа и пневмонии. В конце концов оставшихся переселили в новую резервацию на самой Тасмании близ города Хобарт. Последний мужчина, которого европейцы называли Королем Билли, умер в 1869 году, несколько оставшихся старух — спустя пару лет. Они вызывали всеобщее любопытство — и уважение. За это время Джордж Робинсон создал собственную семью. Он пытался спасти аборигенов Тасмании от вымирания. Из самых лучших побуждений он заменил убийство более цивилизованной формой религиозного порабощения. И все же Робинсон, который бессознательно действовал по жесткому биологическому алгоритму, не потерпел неудачи.

Хотя антропология и история постоянно развиваются и усложняются, ученые продолжают поддерживать вывод Макса Вебера о том, что более элементарные религии обращались к сверхъестественному ради чисто бытовых преимуществ: долгой жизни, изобильной земли и пищи, предотвращения природных катастроф, побед над врагами. Культурный дарвинизм, если можно использовать такой термин, также подтверждает, что конкуренция сект приводит к эволюции более развитых религий. Те, кто находит приверженцев, развиваются. Те, которые привлечь людей не могут, исчезают. Следовательно, религии, как любые другие человеческие институты, развивались в том направлении, которое обеспечивало благополучие их сторонников. Поскольку такое демографическое преимущество должно было относиться к группе в целом, достичь его можно было отчасти с помощью альтруизма, а отчасти с помощью эксплуатации, когда одни процветали за счет других. Преимущество могло возникнуть также в результате повышающейся приспособленности всех приверженцев определенной религии. В социальном отношении это приводило к различиям между более деспотическими и более мягкими религиями. Все религии в определенной степени деспотичны, особенно когда их поддерживают вождества и государства. В экологии существует закон Гаузе, который гласит, что максимальная конкуренция возникает между видами, имеющими идентичные потребности. Неудивительно, что существует одна форма альтруизма, которую религии используют крайне редко. Я говорю о терпимости к другим религиями. Враждебность усиливается во время столкновений обществ, потому что религии идеально приспособлены к целям войны и экономической эксплуатации. Религия завоевателя становится мечом, а религия завоеванных — щитом.

Религия представляет собой величайшую проблему человеческой социобиологии — и великолепную возможность развития в качестве совершенно оригинальной теоретической дисциплины. Если разум направляется императивами Канта, то найти их легче всего в религиозном чувстве, а не в рациональной мысли. Даже если у религиозного процесса есть материалистическая основа и наука способна ее описать, расшифровать религию все равно будет затруднительно — по двум причинам.

Во-первых, религия — одна из основных категорий поведения, свойственных исключительно людям. Принципы поведенческой эволюции, которые опираются на популяционную биологию и экспериментальные исследования низших животных, едва ли могут быть применимы к религии.

Во-вторых, основные правила усвоения и их абсолютная, генетическая мотивация скрыты от сознания, поскольку религия — это в первую очередь процесс, с помощью которого людей убеждают подчинить их сиюминутные личные интересы интересам группы. Последователи религии должны приносить определенные физиологические жертвы во имя долгосрочной генетической пользы. Шаманы и священники довели самообман до совершенства и распространили его на своих последователей. В обстановке абсурда зов трубы однозначен. Решения принимаются автоматически и быстро, без рациональных расчетов, которые позволили бы группам людей ежедневно определять свою общую генетическую приспособленность и знать, какая степень послушания и рвения оптимальна для каждого поступка. Людям нужны простые правила решения сложных проблем, и они сопротивляются любой попытке разобраться в бессознательном порядке и устройстве их повседневной жизни. Этот принцип в теории психоанализа Эрнест Джонс выразил следующим образом: «Когда определенный (ментальный) процесс кажется человеку слишком очевидным, чтобы задумываться о его происхождении, он сопротивляется подобным размышлениям. В такой ситуации мы вправе предположить, что реальные корни этого процесса скрываются от человека — и почти наверняка в силу их неприемлемости»^{186}.

Глубинная структура религиозных убеждений может быть изучена путем анализа естественного отбора на трех последовательных уровнях. На поверхности находится отбор церковный: ритуалы и условности отбираются религиозными лидерами по их эмоциональному воздействию в современных социальных условиях. Церковный отбор может быть либо догматическим и стабилизирующим, либо евангелическим и динамичным. В любом случае результаты передаются культурно. То есть различия религиозной практики между последующими обществами основываются на усвоении, а не на генах. На следующем уровне находится отбор экологический. Сколь бы верен церковный отбор ни был эмоциям последователей религии, сколь бы легки ни были правила для усвоения, сама практика должна быть испытана на соответствие требованиям среды. Если во время войны религия ослабляет общество, способствует разрушению среды, сокращению жизни или мешает размножению, то, несмотря на все краткосрочные эмоциональные преимущества, такая религия ступает на путь самоуничтожения. Наконец, в разгар этих сложных эпициклов культурной эволюции и популяционных флуктуаций частота появления генов меняется.