О пользе вреда - [15]
Однако настоящие откровения ждут тех, кто в прошлой жизни был литературным персонажем, ведь они тоже мрут, но оригинальным образом. Например, Катерина, бросившись в реку, вылетела из драмы «Гроза» в реальный водоем, но не сразу, а через годы полета, и она успела не только покаяться, вымолить прощение и совершить чудеса, но познакомилась с одним утопленником-американцем по имени Мартин Иден, и у них была крепкая и дружная семья. Только не ищите Мартина рядом с благоверной супругой на иконе Катерины-утопленницы. Был он не нашей веры.
Авва Аргамедонт это называет «онтологической пропастью», потому что пропасть персонажей помирать вываливаются в наш мир, вот и находят неожиданно то старуху-процентщицу с убитой племянницей в современной питерской квартире, то толстовская лошадь вывалится на трассу, то даму в старомодных одежках на рельсах освидетельствуют. Ученые давно бьются над загадкой: у нас столько народу не живет, сколько умирает! Статистика теряется в догадках, а ответ на поверхности лежит: помирать все сюда идут, в наш мир, а живут там! Вот ведь!
Но это многое объясняет. Вот над митрополитом Кальпурнием все смеялись, что он такой толстый, даже обращались «ваше многоутробие», а он был добряк и хохотун, и только чудесная трава открыла, что в прошлой жизни был он Карлсоном.
– Да, Карлсон тоже умер! И не надо плакать, такова жизнь!
Слышали, профессор Тэмбель недавно в монахи постригся? Умница и большого сердца человек! Блестяще защитил диссертацию по амазонским крокодилам, и тут – в монастырь. Как такое может быть? Если бы не трава, так бы и не узнали. В прошлой жизни был Чебурашкой, потому и не женился. Вы себе можете представить Чебурашку женатым?
Прошлые жизни многое объяснить могут. А потому популярность травы растет. Можем выслать. Пишите адрес: Москва, Малонужднинский переулок, дом 5. Спросить Фиму.
Путем бобра
Когда на Руси всех к вере привели, просветители призадумались – сердце озябло и ноги задрожали! – некого стало миссией охватывать, последнего атеиста изловили и так прижали фактами, что он сразу в схиму постригся. И внутренняя миссия исчерпалась, и внешняя иссякла. Так бы и перевелись миссионеры, если бы авва Власий не открыл новые горизонты.
Начинал трудно. С детства мечтал в миссионеры пойти, да разве пробьешься! Брать не хотели, куда ни ходил. То ли потому что из простой семьи, то ли по причине маленького роста, а может, и вовсе из-за того, что был он глухонемой, – теперь уже не важно. Весь свой просветительский жар направил на кота Сигизмунда и в малое время на путь благочестия поставил, так что кот был у него вроде секретаря и крестился перед трапезой истово. Поскольку разговаривать его старец не смог обучить, кот общался, наступая лапами на буквы. Умел даже Бродского таким образом декламировать с особой выразительностью. Углубляясь в аскезу, достиг больших высот и славился прозорливостью. Все пророчества у Сигизмунда сбывались, хотя многие его прозрений не признавали, потому что кот предсказывал цитатами из Штирлица. Только ангельский образ принимать не хотел. Видел в этом нечто оскорбительное. Старец за свою миссию среди кота прозван котологом, за то что зверя в словесное состояние привел, сам его не имея. На иконе вместе стоят – кроткий старец и кот-прозорливец.
Авва Гекатомб еще дальше пошел и дерзнул просвещать диких бобров. Развелось их невозможно сколько, а убивать нельзя – посадят. Оставалось только одно – в веру обратить, что с ними еще делать? Десять лет старец в доверие втирался, деревья рядом грыз и келью в болоте строил. Звериного образа не так легко достичь, если из благих побуждений. Из ревности в просвещении даже хвост себе отрастил, а это требует напряжения! Изучил и мораль, и повадки, составил словарь, а в журнале «Охота до рыболовства» печатал исследования о проторелигии бобров и космологических представлениях. За статью о названиях созвездий на языке белорусских бобров получил премию, но забирать не стал, потому что в это время звери совсем его за своего приняли и прониклись уважением. Приохотил к музыке, литературе; но особенно у них в почете этическая мысль, так авва обогатил их речь терминами «боброта», «бобродетель», «бобромудрие». Тут они дальше нашего шагнули, и теперь ни одна конференция по этике без бобров не обходится. А логическими исследованиями больше пингвины занимаются. Их авва Клеомброт к этому деланию приобщил.
Однако настоящий прорыв в деле миссии совершил старец Флогистон, отдав свою жизнь просвещению зомби. В детстве он стал заложником расовых предрассудков. Взрослые внушали, будто зомби ему зла хотят и ночью под кроватью прячутся, чтобы за ногу цапнуть, так что авва годами с кровати не слазил, а когда рискнул, действительно был схвачен руками мертвецов и побежал, оторвав истлевшие цепкие конечности. Тут и наступило просветление: идешь по улице, здоров и невредим, а у тебя на ногах чужие руки болтаются, то есть кого-то оставил совсем без рук! И такой его стыд взял, что стал он к зомби присматриваться, а порой и подкармливать. Люди как люди! Со своими проблемами, тревогами и комплексами! А если им в рот теннисный мячик класть, они тогда и вовсе не опасны, скорее даже беззащитны, ранимы и впечатлительны. Плюс постоянные проблемы с кожей и запахи. Так авва стал великим примирителем и многим зомби помог социализироваться и свое место в жизни найти. Обучал полезным ремеслам и искусствам. А скольких в люди вывел! В наше время ведь никто и не удивляется, если у него начальник – зомби. Но ведь так было не всегда.
