О пользе шарлатанства - [4]

– Как это все понимать? – в серо-голубых глазах настырной клиентки сквозила угроза.

– Как угодно! – развела я руками. – Я и так выдала Вам почти всю информацию.

– Значит, шансы у меня не велики?

– Увы, пока не велики!

Моя подопечная, которую я сейчас ненавидела всеми фибрами своей души, откинулась на мягкую плюшевую спинку кресла и испытующе посмотрела на меня, сощурив глаза. Ее напряженный сосредоточенный взгляд мне не понравился. На мгновение я испугалась, что она что-то заподозрила. К великому счастью, мои страхи не оправдались.

Тем временем молодая соперница забарабанила по лаковой поверхности стола ярко накрашенными длинными ногтями идеальной формы (в этот момент я ей откровенно позавидовала: таких ногтей у меня не было никогда). Потом она снова стала копаться в своей замшевой сумке и извлекла оттуда еще одну пятидесятидолларовую купюру помимо той, которая полагалась мне за гадание.

– Что это? – не без удивления спросила я.

Роковая клиентка приблизила свое острое разгоряченное личико ко мне и затараторила быстрым полушепотом:

– Я знаю, что люди такого рода, как Вы, помимо разного вида гаданий умеют делать еще кое-что!

– Кое-что – это что?

Девушка Лариса облизнула губы как заправская хищница.

– Ну, например, всевозможные разновидности магии – сглазы, порчи, отвороты, привороты! Надеюсь, вы меня поняли? – и она медленно, но уверенно стала двигать вторые пятьдесят долларов в мою сторону. – Если этого мало, я доплачу столько же. Я хочу, чтобы Вы приворожили Вадима ко мне, а эту мымру, его жену, отворожили! Я заплачу!

Мне снова стало плохо. Наглая старлетка с неиссякаемым источником тщеславия и кучей зеленых купюр в сумке глядела на меня, полная нетерпеливого ожидания и большой надежды. Черт бы побрал эту заразу! Она хватается за меня, как за последнюю соломинку, даже не осознавая, кто я есть на самом деле!

С трудом я взяла себя в руки, придавая своему лицу выражение абсолютной невозмутимости.

– Вынуждена Вас огорчить, Лариса, но я этим не занимаюсь!

По раскрасневшейся физиономии разлучницы пробежала волна окончательного разочарования.

– Очень, очень жаль! А то у меня и фото его есть и даже локон его волос! Срезала их потихоньку, когда он спал! А, может, Вы мне кого-нибудь порекомендуете?

– Вряд ли! – процедила я сквозь зубы.

Девушка Лариса спрятала обратно доллары, поправила слегка растрепавшиеся крашеные волосы и медленно, почти не хотя, поднялась, небрежным движением руки набросив сумку на плечо.

– Весьма досадно! – противно протянула она. – Обычно профессиональные гадалки имеют достаточный круг знакомств с колдунами.

– Я не имею! – грубо ответила я.

– Странно! Значит, найду кого-нибудь сама. Все равно он будет моим!

От этой жестокой самоуверенности нахальной соперницы мне стало страшно.

– Хочу предупредить Вас, что занятия подобного рода довольно рискованны, – пробормотала я, ощущая полное свое бессилие перед молодой акулой.

Ларисочка усмехнулась и передернула острыми плечами.

– Ничего, не первый раз замужем! Где наша не пропадала! До свидания!

И с этими словами она вильнула дохлой попой, обтянутой короткой кожаной юбкой и вышла из комнаты.

Хлопнула входная дверь. Я осталась сидеть в комнате, а вокруг меня кружили облако приторного аромата Ларисиных духов «Эскада» вперемешку с остатками сигаретного тумана и давящая, невыносимо давящая тишина. Я тяжело уронила голову на стол и принялась обильно поливать слезами разбросанные под руками проклятые карты Таро. Я выла белугой, наверное, полчаса, пока хватило сил. На душе было горестно, тошно и тоскливо. Хуже того, к отчаянию и обиде присоединился душащий мерзкий страх – страх остаться в расцвете женских лет одной с двумя детьми и никому ненужной. Этот страх обступил меня со всех сторон. Именно сейчас я остро осознавала, что теряю человека, с которым в течение семнадцати долгих лет имела одну постель, одну пищу, одну общую крышу над головой. От которого родила двоих детей и которого, не смотря ни на что, продолжаю любить почти так же, как в первый год нашего брака. Боже мой, как я могла ослепнуть? Неужели же теперь я должна делить его сильное, горячее и такое родное тело, его ласки и поцелуи, его улыбку, его нежные глаза с этой костлявой охмурительницей?! Хотя, за последние полгода любимый муж этим всем особо меня и не баловал, а, вернее сказать, совсем не баловал! Да, именно полгода. Я действительно ослепла, как старая лошадь. Мотаясь между ним, детьми, домом и картами я и не заметила, что Вадим изменился, отдалился от меня, мало того, завел любовницу! А, может, я не хотела этого замечать или слишком была уверена в нем и себе? Впрочем, какая теперь разница? Я превратилась, именно, в слепую лошадь, запряженную нужным и ненужным грузом, разве что копыт не ощущаю. И еще, меня предал родной и близкий человек. Тот, кто был для меня и другом, и отцом, и матерью, и возлюбленным в одном лице. Вот такой печальный итог своей деятельности я подвела в самый черный четверг из всех четвергов моей семейной жизни.

Я скомкала полученный гонорар и швырнула его на пол, словно это были не деньги, а грязная чашка, которую я хотела разбить на мелкие осколки, смахнула со стола карты и задула ритуальную свечу ядовито синего цвета. Затем я медленно с ноющей болью в сердце и ломотою в ногах поднялась и подошла к шкафу-купе с большим зеркалом. Я бросила безысходный взгляд в него и увидела черное от потекшей туши и припухшее от слез усталое лицо и глаза, полные отчаяния оскорбленной и обиженной женщины, тянувшей лет этак на сорок, сорок пять. Неужели это я?! И зарыдала снова с удвоенной силой, ненавидя себя, Вадима и в особенности девушку Ларису. В таком состоянии меня и застала подруга Анжела, вернувшаяся рано домой из своего салона красоты. Она бросила расшитую бисером кожаную сумку с ключами на стол, подбежала ко мне, обхватила за плечи и попыталась развернуть меня в свою сторону. Но я, как маленький ребенок, упорно сопротивлялась.