О политической науке. Избранные произведения - [11]

В то же время связь между идеологией и политикой не следует понимать упрощенно. Конкретные шаги и действия политической власти не всегда и не прямо связаны с идеологией. Это отчетливо прослеживается в сфере межгосударственных отношений. Непримиримость социалистической и капиталистической идеологий не исключает, однако, экономического и политического сотрудничества между странами социализма и капитализма в той мере и степени, в какой это отвечает их интересам. Опыт доказывает возможность и необходимость конкретных соглашений, компромиссов и совместной деятельности стран с различным социальным строем, к примеру, в сфере торговой политики, которая в сравнении с другими областями международной политики, как представляется, наименее подвержена идеологическим влияниям. В целом же только конкретный социологический анализ позволяет выявить реальную степень влияния идеологических факторов на те или иные политические решения, соглашения, шаги.

Понятно, что степень влияния идеологии на политику и политический процесс зависит от социальных условий. Идеология оказывает положительное влияние на политику в том случае, когда она максимально и в концентрированном виде отражает объективные общественные потребности и формулирует вытекающие из этого конечные цели общественного развития, — разумеется, с учетом реальных возможностей для достижения этих целей на каждом данном этапе и в каждый данный момент. Умение сочетать борьбу за конечную цель с реалистическим анализом конкретной ситуации и конкретных возможностей составляет подлинное искусство политического руководства.

Помимо идеологии влияние на политику оказывают наука, мораль, религия и другие формы общественного сознания. Анализ этих факторов — особая задача, выходящая за рамки настоящей работы.

Крупный французский политолог Морис Дюверже скептически относится к возможности изучения природы политики и к способности ученых влиять на политику. По его мнению, «люди, управляющие государством, всегда могут использовать и используют в действительности статистику, данные опроса общественного мнения, технику управления массами, электронные вычислительные машины и т. д. Но в настоящее время известно, что область этой научной политики гораздо уже, чем область политики, представляющая собой “искусство и практику”, основанная на данных неточных, неизмеримых, интуитивных и иррациональных». И дальше: «Напрасно некоторые надеются, что политическая наука сможет в один прекрасный день полностью вытеснить политику как искусство и что политика сможет стать целиком научной». Ценность политической науки Дюверже видит главным образом в том, что она «разоблачает обман, но не больше»[17].

Такой скептицизм представителя политической науки, выросшей на почве прагматического исследования политической действительности, вполне понятен. Он тем более объясним и оправдан, когда Дюверже критически оценивает способности  и возможности практических политиков пользоваться выводами политической науки: они делают это лишь в той степени, в какой выводы отвечают задаче сохранения капиталистической системы, в рамках которой они только и могут функционировать.

Нельзя, впрочем, отказать в последовательности Морису Дюверже, когда он рассматривает факторы, определяющие политику. Он выступает против тех теорий, которые «отдают предпочтение одному или другому фактору», и исходит из того, что политическая борьба является результатом многочисленных факторов, которые взаимодействуют между собой: биологических, психологических, демографических, географических, социально-экономических, культурных.

Дюверже полагает, что формы политической борьбы зависят от всех перечисленных факторов, порождающих политические противоречия. Некоторое предпочтение он отдает влиянию на политику идеологии, системы ценностей и коллективных представлений и потому ставит в центр своего исследования факторы культуры.

Таким образом, мы видим здесь довольно типичный образец яркого, но противоречивого взгляда на природу политики. При таком подходе автор довольствуется установлением причин тех или иных конкретных политических действий, но он не в силах анализировать тенденции политического процесса даже в масштабах данной политической структуры, не говоря уже о причинах ее эволюции на протяжении более или менее значительного исторического периода. Разбирая подробно формы и организации политической борьбы, к которым он относит политические режимы, партии, группы давления, методы борьбы, стратегию, средства информации и др., Дюверже не выделяет определяющих моментов, вследствие чего политический процесс в его интерпретации выглядит как запутанный лабиринт. Тем самым он еще раз подтверждает тезис, которым открывается его работа: политика весьма далека от науки.

Позиция Дюверже характерна для многих западных политологов. Отвергая классовый анализ политики, они обрекают себя на прагматическое накопление и описание фактов, внося в это дело в лучшем случае элемент более или менее успешно осуществляемой систематизации.

Всесторонний анализ всей совокупности факторов, оказывающих воздействие на политический процесс, не только не должен затушевывать главные причины, формирующие этот процесс и влияющие на него, а, напротив, должен полнее раскрывать весь механизм, с помощью которого пробивают себе дорогу социальные закономерности. «Лишь объективный учет всей совокупности взаимоотношений всех без исключения классов данного общества, а следовательно, и учет объективной ступени развития этого общества и учет взаимоотношений между ним и другими обществами может служить опорой правильной тактики передового класса, — писал Маркс Энгельсу. — При этом все классы и все страны рассматриваются не в статическом, а в динамическом виде, т. е. не в неподвижном состоянии, а в движении (законы которого вытекают из экономических условий существования каждого класса)»