О науке без звериной серьёзности - [8]
Хуже всего получается, когда эта потребительская рамка накладывается на гуманитарные науки. Психология – прекрасная штука. Человек пытается понять сам себя. Можно сказать, наука наук. Но требование практического результата превращает открывателя тайн души в унылого менеджера по персоналу или консультанта по рекламе женских прокладок.
Или возьмём историю. Наука древняя и не менее строгая, чем квантовая физика. Однако, стоит историку начать задумываться о пользе для инновационного отечества, сразу получается какая-то проституция. Какой практический смысл в истории? Правильно, национальная гордость. И прошлое начинает рихтоваться под очередные патриотические задачи. Получается, конечно, вранье, но зато – с «внедрением».
Учёные как-то установили, что наш геном отличается от генома шимпанзе всего на несколько процентов. Кстати, сделали они это тоже без особого практического смысла, хотя при желании его можно придумать. Так вот, мне кажется, именно в этих процентах и прячется стремление познавать мир не ради наполнения желудка или убийства сородича, а просто ради познания.
P.S.
В этом тексте я использовал кусочки моей колонки, опубликованной в «Русском репортёре» в 2010 году (про орнитологов и физика-теоретика дописал специально для книги). Увы, мало что с тех пор изменилось. Да, модное тогда слово «модернизация» выпало из официального лексикона, зато «инновации» используются повсюду, хоть эта лексема давно уже выцвела, как наволочка после тысячекратного кипячения.
Фундаментальная наука всё так же воспринимается как некая прислуга для решения задач народного хозяйства. Будто больше нет других забот у физики, кроме как помогать делать новый смартфон. Впрочем, смартфоны – это не наше. У нас скорее речь пойдёт о новом танке или штурмовом самолёте.
За восемь лет, прошедших с момента написания этой колонки, ситуация лишь ухудшилась. Тогда я спокойно мог написать, что режиссёры, в отличие от учёных, имеют право работать «просто так». Кажется, уже не имеют. По крайней мере, от кино уже стали требовать прикладного значения: чтоб духовность росла и патриотизм повышался с каждым кадром. Подозреваю, скоро глава «Практическая значимость работы» появится и в сценарных заявках. А там, глядишь, и до балета дело дойдёт.
Беседы с водяной землеройкой
О слепоглухих и зрячеслышащих
Теперь о «Зеркале», то есть о той функции научной журналистики, которая позволяет читателю сравнивать героя с собой. Этот материал я уже раз сто ставил в план номера, сначала в «Русском репортёре», потом в «Коте Шрёдингера». И каждый раз откладывал. Мне казалось, что текст получается недостаточно эпохальным относительно фигуры, которой он посвящён. Вообще, это адски трудно – писать про хороших людей. С подонками куда проще. Можно побрызгать на текст ироническим ядом, и тут же посыплются тебе лайки, репосты и прочие современные знаки почтения. А что делать, если герой вызывает уважение, а то и восхищение? Тут велик риск скатиться в пафосную пошлость, что-нибудь в духе «Человека с большой буквы».
Вообще, это адски трудно – писать про хороших людей. С подонками куда проще.
Речь пойдёт о докторе психологических наук Александре Суворове, который в раннем детстве потерял и зрение, и слух. Его мир – полная темнота и полная тишина. Иногда я зажмуриваю глаза, зажимаю уши и пытаюсь в таком состоянии ходить по комнате. Меня хватает на несколько минут, дальше становится страшно. А он живёт так почти шестьдесят лет.
Вынесенная в заголовок водяная землеройка – это не оксюморон. В природе существует зверёк с таким названием (официально его зовут Neomys fodiens). Когда Суворов был ещё студентом, ему попалась книга биолога Конрада Лоренца «Кольцо царя Соломона». Там описывается поведение водяных землероек. Когда их только поймали и поместили в лабораторный бассейн, зверьки казались очень тихими и вялыми. Буквально миллиметр за миллиметром они обследовали бассейн. Но вот землеройки освоились – и показали, на какую прыть способны. По обследованным маршрутам стали носиться как метеоры.
«Я сразу подумал, когда это читал, что любой слепоглухой – та же водяная землеройка. Я так же осваиваюсь в любом незнакомом месте. Для нервов зрячих – то ещё испытание. Всё время рвутся спрямить мой маршрут. А мне надо залезть во все закоулки, во все тупики, хотя бы с целью убедиться, что мне там нечего делать. Потом я потихоньку сам выпрямлю свои траектории, не надо только хватать за руку и насильно тащить в неизвестность», – поясняет Суворов свою аналогию в автобиографической книге, которая так и называется: «Водяная землеройка, или Человеческое достоинство на ощупь».
Книга, правда, так и не дописана до конца; не исключаю, что автору мешают те же комплексы, что и мне. Но на сайте avsuvorov.ru можно найти отдельные главы, равно как и множество других текстов Суворова – научных, художественных и публицистических. Рекомендую.
Будучи слепоглухим, он смог окончить МГУ, защитить сначала кандидатскую по психологии, а потом и докторскую. Таких диссертаций в мире больше нет. Вряд ли кто-то ещё осмелился бы вместо положенного нагромождения научных терминов рассказывать о своих отношениях с мамой:
Перед вами первое подробное исследование норм жизни населения России после Второй мировой войны. Рассматриваются условия жизни в городе в период сталинского режима. Основное внимание уделяется таким ключевым вопросам, как санитария, доступ к безопасному водоснабжению, личная гигиена и эпидемический контроль, рацион, питание и детская смертность. Автор сравнивает условия жизни в пяти ключевых промышленных районах и показывает, что СССР отставал от существующих на тот момент норм в западно-европейских странах на 30-50 лет.
В книге воспоминаний заслуженного деятеля науки РФ, почетного профессора СПбГУ Л. И. Селезнева рассказывается о его довоенном и блокадном детстве, первой любви, дипломатической работе и службе в университете. За кратким повествованием, в котором отражены наиболее яркие страницы личной жизни, ощутимо дыхание целой страны, ее забот при Сталине, Хрущеве, Брежневе… Книга адресована широкому кругу читателей.
Содержание антологии составляют переводы автобиографических текстов, снабженные комментариями об их авторах. Некоторые из этих авторов хорошо известны читателям (Аврелий Августин, Мишель Монтень, Жан-Жак Руссо), но с большинством из них читатели встретятся впервые. Книга включает также введение, анализирующее «автобиографический поворот» в истории детства, вводные статьи к каждой из частей, рассматривающие особенности рассказов о детстве в разные эпохи, и краткое заключение, в котором отмечается появление принципиально новых представлений о детстве в начале XIX века.
Монография впервые в отечественной и зарубежной историографии представляет в системном и обобщенном виде историю изучения восточных языков в русской императорской армии. В работе на основе широкого круга архивных документов, многие из которых впервые вводятся в научный оборот, рассматриваются вопросы эволюции системы военно-востоковедного образования в России, реконструируется история военно-учебных заведений лингвистического профиля, их учебная и научная деятельность. Значительное место в работе отводится деятельности выпускников военно-востоковедных учебных заведений, их вкладу в развитие в России общего и военного востоковедения.
Как цикады выживают при температуре до +46 °С? Знают ли колибри, пускаясь в путь через воды Мексиканского залива, что им предстоит провести в полете без посадки около 17 часов? Почему ветви некоторых деревьев перестают удлиняться к середине июня, хотя впереди еще почти три месяца лета, но лозы и побеги на пнях продолжают интенсивно расти? Известный американский натуралист Бернд Хайнрих описывает сложные механизмы взаимодействия животных и растений с окружающей средой и различные стратегии их поведения в летний период.
Немногие культуры древности вызывают столько же интереса, как культура викингов. Всего за три столетия, примерно с 750 по 1050 год, народы Скандинавии преобразили северный мир, и последствия этого ощущаются до сих пор. Викинги изменили политическую и культурную карту Европы, придали новую форму торговле, экономике, поселениям и конфликтам, распространив их от Восточного побережья Америки до азиатских степей. Кроме агрессии, набегов и грабежей скандинавы приносили землям, которые открывали, и народам, с которыми сталкивались, новые идеи, технологии, убеждения и обычаи.