О нашем жилище - [4]
Вполне возможно, что будут обнаружены и более ранние «дома», но одно несомненно: одни, перейдя к оседлой жизни, упорно совершенствуя земледелие и скотоводство, положили в буквальном смысле слова кирпич в основание «нашего» жилища; другие, совершенствуя отгонное скотоводство, начали долгий процесс отработки конструкции шатра.
В этой книжке нас будет занимать лишь первая из двух этих разных историй. Что же он такое, первый дом? Спросим иначе: что же осталось в нашем сегодняшнем жилище от самого первого дома?
Совсем не так мало, как может показаться поначалу.
Прежде всего, самое очевидное, самое главное: до сих пор мы произносим: «свои четыре стены», «своя крыша над головой», «дым родного очага», хотя очага в наших домах нет и дым из печной трубы становится редкостью, - язык древнее нас.
Стены. Вернее, почти повсеместно - это одна стена, замыкающая грубо очерченный круг или овал. Хотя очень скоро (мерой исторического времени) жилье очерчено уже четырьмя стенами, замыкающими прямоугольник более или менее правильных очертаний; «круглый» дом вновь и вновь продолжал изобретаться наново, пока повсеместно не закрепился в круглом храме или мавзолее как память о давнем прошлом, как модель Мира.
Вроде бы, между легкой стенкой и прочной стеной из кирпича или камня различие не столь уж существенно - так ли, иначе ли, мы оказываемся во внутреннем пространстве, отгороженном от внешнего мира непроницаемой для взгляда преградой. И все же помимо совершенно понятного качества долговременности у солидной, массивной стены есть качество сугубо психической надежности, какого нет, к примеру, у стены палатки, сделанной из сверхпрочной синтетической ткани. И в этом вопросе важно наследование. Психика скотовода-кочевника прочно связывала его бытие с миром природы, миром стихий, и для него важно удобство зашиты от непогоды, что превосходно обеспечено, скажем, двойным войлоком. Для земледельца же, с трудом защищавшего маленький рукотворный мирок от «дикой» природы, было, по-видимому, всегда чрезвычайно важно, чтобы ограда «искусственной» среды казалась как можно более прочной, нерушимой.
2. Дом вождя. Тепе-Гавра. Месопотамия. Около 3500 года до н. з.
В отличие от тесно прижавшихся друг к другу прямоугольных в плане жилищ ремесленников и крестьян этот круглый в плане дом стоит обособленно. Его форма, несомненно, несет символическое содержание отдельности и противопоставленности окружению, но она же идеально отвечает назначению - быть крепостью.
Внутренний диаметр дома 15 м, так что свободная, незанятая метровой толщины внутренними стенами площадь составляет всего около 45 м2, из которых следует еще вычесть 18 м2 центрального дворика, разгороженного вдоль перегородкой. Внизу - там, где уступы стен сходятся к нише, располагалось, по-видимому, семейное святилище; комната над ним, с единственным входом через сени, была скорее всего спальней главы семейства и сокровищницей одновременно. Форма дома в Тепе-Гавра восходит к древнейшим жилищам VII - V тысячелетия до н. э. (Иерихон, Кирокития), однако, превосходя их диаметром всего в три раза, дом вождя отличается чрезвычайно сложной планировкой. Единственный хорошо защищенный вход, круговая «анфилада» по периметру, ведущая в тупик за «святилищем», обеспечивали дому надежную защиту, а многочисленность проходных комнат отражает несомненно наличие многих рабов и прислужниц в составе «гарнизона»
3, 4. Так называемый Западный дом. Акротири, остров Санторин (Тира). XV век до н. э. «Южная жрица» - фреска на стене Западного дома.
Раскопки дворцов на Крите почти сто лет назад открыли миру Минойскую цивилизацию, погибшую в результате страшного взрыва вулкана на острове Тира около 1470 года до н. э. Раскопками на Тире, продолжающимися и сегодня, расчищены рядовые жилые дома под многометровым слоем вулканического пепла. Акротири называют Помпеей Эгейского моря: заполняя быстротвердеющей пластмассой пустоты в толще пепла, ученые получают объемные «тени» оконных рам, балок перекрытий, дверей, мебели.
На первом этаже дома располагалась большая, около 30 м2, мастерская, ее «витринное» окно выходит на маленькую треугольную площадь городка. Лестница, расположенная напротив входа, позволяла подняться на жилой этаж, не заходя в мастерскую. Из мастерской можно пройти в «гостиную» - парадный зал площадью всего 16 м2, но все же именно зал. Его внешние стены превращены в своеобразные колоннады, а дверь, фланкированная высокими нишами, превратилась в торжественный портал. Перед залом - туалетная комната, откуда проложен подземный водосток.
Замечательно, что не только зал, но и туалетная комната (равно как и жилые комнаты в домах по соседству) украшены многоцветной росписью. Это сюжетные фрески, своей изощренностью не уступающие ни в чем дворцовым росписям знаменитого Кносса, - на нашем рисунке обозначены штриховкой. Под потолком зала идет фриз с повествовательной композицией на тему морского похода и возвращения флота в родную гавань. В туалетной комнате - изображение девушки, которая благовониями спрыскивает раскаленные угли в керамическом сосуде. Роспись в четыре цвета: грязно-белый (фон и тело), охра (платье), старой бирюзы (нижняя кофта и прическа), красный (угли, серьги)
