О нас троих - [135]

Его мать стояла, нагнувшись над телефоном.

— Черт побери, Карл, не видишь, что я занята?! — не оборачиваясь, заорала она.

— Мне начхать, я сейчас ухожу! — проорал Карл в ответ.

Сара яростно отмахнулась, голос на автоответчике бубнил: «одиннадцать утра — пять вечера — решай сама — надо знать — завтра — до двенадцати — позвонить в Токио — вовремя», голоса на диске завывали «Аууумммм, Ауууээээ, Ауууаааа».

— Черт подери, мать, кончай придуриваться, дай мне уже двадцать фунтов! — взвизгнул Карл, топнув ногой.

Сара до сих пор так и стояла в одном красном сапоге: она стянула его с ноги и запустила в сына, угодив ему в плечо.

— Сволочь! — завопил Карл, плюнув в нее. Сара швырнула в него свой бокал, он разбился рядом со мной, осколки и брызги усеяли пол из красного дерева.

— Сука! — орал Карл.

— Не смей так со мной разговаривать, сопляк! — орала Сара. Они сцепились, царапаясь, толкаясь и выкручивая друг другу руки, тут уже вмешался Марко, силой разняв их:

— Может, хватит?!

Сару трясло от злости.

— Пусть этот сопляк не смеет так со мной разговаривать! — крикнула она, поправляя блузку.

— Вот сволочь, я еще утром попросил у нее деньги! Жадина! — сказал Карл.

— Хватит, успокойтесь. — Марко вытащил из кармана несколько помятых купюр и протянул Карлу, который не спускал глаз с матери, готовый продолжить борьбу.

— Если ты не научишься вести себя как приличный человек, я тебе яйца оторву, — бросила Сара, Карл ответил грубым жестом, но мысли его уже были далеко.

— Дашь мне свою черную куртку, ту, что с маленьким воротником, на четырех пуговицах? — спросил он Марко. Марко кивнул, Карл вышел из комнаты, зажав в кулаке деньги, за ним по полу волочились шнурки.

Слуга-индус пришел с совком и щеткой, собрал осколки стекла, вытер тряпкой лужу — он управился так быстро, словно уже не раз сталкивался с подобными сценами.

Марко посмотрел на меня странным взглядом:

— Такая вот семья, Ливио.

Конечно, семья, хоть и до идиллии далеко; я вспомнил своих детей: их неподвижные лица, их дерганые жесты. Вспомнил юного Ливио, каким я его видел в последний раз во Флоренции: он казался таким же недовольным и колючим, как Карл, но в его глазах светились любопытство и интерес.

Сара дослушала сообщения на автоответчике, было видно, что она еще не пришла в себя после ссоры с сыном:

— Большое спасибо. Когда дело касается воспитания, ты просто бесценный помощник.

— Я хотел просто прекратить это безобразие. — В голосе Марко вдруг проступила усталость.

— Вот именно. Тебе лишь бы побыстрее отделаться.

— Я что-то не заметил, чтобы ты вела воспитательную беседу, когда я вмешался.

— Ну да. — Сара взяла пульт и сделала звук громче. Сейчас она казалась старшей сестрой своего сына: тот же погруженный в себя, непримиримый взгляд, та же уверенность в собственной правоте.

— Ты не могла бы сделать немного потише? — сказал Марко.

Сара смерила его таким взглядом, будто эта просьба оскорбила ее до глубины души; я даже не успел заметить, как она нажала на кнопку, после чего бросила пульт на кресло и поднялась по металлической лестнице наверх.

Марко подошел к окну и хлопнул меня по спине:

— Эй!

— Эй, — отозвался я. За окном уже совсем стемнело, город светился огнями.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — сказал Марко. — На каком этаже ты хочешь жить? По-моему, лучше на первом, здесь ты не будешь ни от кого зависеть.

— Спасибо. Но не хочу вам мешать. Здорово, что мы собрались здесь все вместе, но я вижу, что у вас полно других дел.

— Что ты несешь? Мы же никогда не создавали проблемы на пустом месте.

— Может, это времена изменились, — сказал я. — Может, жизненный период у нас тогда был другой.

Марко смотрел на меня, держа руки в карманах.

— А сейчас, по-твоему, какой у нас период? Не-общения, не-дружбы, не-всего остального?

— Не знаю, — сказал я. — Может, это со мной что-то не так. Только что умерла бабушка, два с половиной года назад я развелся, да и раньше не все шло гладко. Не знаю, такое ощущение, что я расползаюсь по швам, медленно, но верно.

Марко собирался что-то мне ответить, но тут раздался звонок, он напрягся, пытаясь расслышать щелчок автоответчика сквозь музыку, голос из телефона произнес: «Это Тед. Марко? Марко, ты дома?» Несколько секунд Марко колебался между мной и телефоном, но все же снял трубку.

— Да? Я так и думал. Тед, я готов был руку дать на отсечение. Американцы так устроены. Большинство из них как маленькие дети. Им постоянно надо твердить, что все в порядке, все идет как нельзя лучше, иначе они впадают в панику. Напомни им, что это они хотели работать со мной, а не наоборот, и я никого не собираюсь гладить по головке. Ну, ладно. Тед, извини, — он кинул взгляд на меня, — я только что вошел, и у меня гости. Созвонимся завтра утром.

Он снова подошел ко мне:

— Прости. Иногда очень хочется отключить все телефоны.

Мы замолчали; электронная музыка заполняла гостиную плотными концентрическими кругами. Я силился улыбнуться, но не мог, мне казалось, что я стою на краю пропасти: я не понимал, где нахожусь, еле удерживал равновесие, слух то и дело подводил меня, зрение затуманивалось, стоило повернуть голову, вокруг себя я видел следы чужих, четко распланированных жизней.