О наркомании, наркоманах, наркологах, наркотиках и не только - [10]
Вид второй (амбулаторный или виртуозный).
Это когда Яков Бранд устраивает в телевизоре перформанс с участием представителей тех же самых преуспевающих клиник, на базе которых, само собой, есть амбулаторная поддержка торчков. По мнению многих преуспевающих наркологов — торчки должны их поддерживать и после выписки со стационара. Очень ловко придумано.
Мы — Архип Рафинадов — в телячьем восторге от незаурядных специалистов, гармонично совместивших медицину и бухгалтерию, не нарушив при этом ни один закон, кроме клятвы Гиппократу. Остапу Бендеру это тоже понравилось бы.
Вид третий (сектантский — наркодианетический).
Если тебя лишили всей информации, кроме той, которая по мнению наркодианетиков тебе может пригодиться для скорейшего и необратимого выздоровления, если тебе дают спать не более шести часов в сутки, если на протяжении дней и недель тебя непрерывно окучивают со всех сторон странные люди с блестящими от осознания своей правоты и, главное, трезвости глазами — значит ты попал. Стоит аккуратно оглядеться — и валить на все четыре стороны. Ты в секте. Еще немного — и твои глазки заблестят без каких-либо наркотиков. Саентология, Двенадцать шагов, Монар, Империя Мунна… много в мире разного дерьма, на которое подсаживают трезвеющих наркоманов.
Вид четвертый (религиозно-назидательный).
Имеет много общего с предыдущим. Практикуется на базе церковных приходов и монастырских общин. Запираешься на пару месяцев или больше в келье или бараке со всеми мыслимыми и немыслимыми лишениями, и лечишься — раз в неделю (не чаще) моешься, более чем скромно кушаешь, зачем-то пашешь в огороде, круглосуточно молишься, при каждом удобном случае каешься… Короче говоря, церковный приход на долгое время отбивает у некоторых злостных потребителей ПАВ охоту до любого другого прихода. Не приходнешься — не покаешься.
Вид пятый (самый надежный, легкодоступный, практически бесплатный и самый реальный из навязываемых обществом).
Тюрьма. Но даже там умудряются торчать. Впрочем, лет этак двенадцать подобной ремиссии протрезвят кого угодно. Да и пять тоже протрезвят. Иным и трех дней достаточно для годичного воздержания.
Хотели еще что-нибудь написать, но решили кончить — бурно и быстро.
А-ааааааа, кончаем!
--
Такая вот телега у нас как-то раз получилась. Перечитывая ее теперь, я подумал, что неплохо бы кое-что добавить к уже сказанному. Начну с конца. Как человек, повидавший аж три тюрьмы — Бутырку, Пресненскую пересылку и Нижегородский централ, и одну зону — «Пятерочку» в черте Нижнего Новгорода, я могу кое-что разъяснить по поводу того, как выправляют наркоманов места лишения свободы.
Говорю точно — в тюрьмах можно не только подтарчивать, но и торчать по полной программе. Бизнес остается бизнесом везде и всегда. Чем тяжелее достать необходимое — тем дороже это будет стоить. Все дело в цене — и только. При наличии необходимой суммы бабла за крепкими для непосвященного тюремными воротами можно вымутить все. Вообще все. Даже водку, которая занимает много места, и которую мутить сложнее всего. Менту ведь куда легче сунуть в жопу пару граммов белого порошка, чем пронести под полой пару литров алкоголя. Так что — наркотики для арестанта оказываются значительно доступнее легальной на воле водочки.
Львиную долю смертей, которые заботливые тюремные доктора, нередко причастные к барыжным движения, констатируют, как сердечная недостаточность — составляют передозы героином. Можешь, мой юный друг, мне верить, можешь — не верить. Мне-то похуй. Я свое уже отмотал, и надеюсь больше не залипать в долгосрочные командировки. А если даже и залипну (в нашей стране ведь каждый четвертый мужчина каким-то образом оказывается хоть на короткое время за решеткой), то, скорее всего, от инъекций воздержусь. Оно и дорого, и небезопасно. Главная угроза даже не овердоз. В связи с наличием наркотиков и отсутствием одноразовых баянов — многие колются по кругу одним шприцем, перекочевывающим, как эстафетная палочка, из камеры в камеру иногда месяцами. Если игла становится тупой настолько, что ей нереально даже оцарапаться — можно подточить. Обычно это делается при помощи спичечного коробка — о чиркаш сбоку. В переполненных камерах наверняка внедрены стукачи, думающие только о том, как бы слинять оттуда побыстрее, и по сему стучащие беспрерывно — работа у них такая. Если стукач вынюхивает, что у сокамерников появились наркотики — он тут же стучит. Если к барыжному движению причастен тот, кому стучит стукач — все будет ок. Но если вдруг информация доходит до конкурента, мечтающего отбить под свою собственную движуху как можно больше пространства — могут возникнуть серьезные проблемы. По сему — решившие заторчать — шифруются. Следовательно, шприцы кипятятся далеко не каждый из разов, когда ими пользуются. Пока любимого вещества нет перед глазами — перекумарившийся нарик остается вполне вменяемым. Он чистит зубы, моет по вечерам ноги, старается правильно (по возможностям, конечно) питаться, вспоминает оставшихся на воле близких и родных, мечтает поскорей попасть в уютный вольный мир на вольные хлеба… Но лишь только поступает информация о том, что на тюрьме появился вожделенный препарат — всем честолюбивым помыслам приходит конец. Получив желаемое, арестант уже и не вспоминает порой о том, что кроме раствора в баяне могут оказаться гепатит, ВИЧ, сифон, тубик и черт знает что еще. Опытные зеки, конечно, предохраняются, дезинфицируют. Но вот первоходы иной раз даже понять не успевают, как оказываются втетененными. Да и бывалых тоже сносит порой.
История о Человеке с экзистенциальным кризисом, у которого возникло непреодолимое желание покрасить статую Ленина в желтый цвет. Как он пришел к такой жизни и как этому поспособствовали непризнанный гений актерского мастерства Вован, Артур Тараканчиков, представительница подвида «yazhematikus», а также отсутствие космической программы в стране Эритрея и старый блохастый кот, вы сейчас узнаете.
Свод правил, благодаря которым преступный мир отстраивает иерархию, имеет рычаги воздействия и поддерживает определённый порядок в тюрьмах называется - «Арестантский уклад». Он един для всех преступников: и для случайно попавших за решётку мужиков, и для тех, кто свою жизнь решил посвятить криминалу живущих, и потому «Арестантский уклад един» - сокращённо АУЕ*.
«Отчего-то я уверен, что хоть один человек из ста… если вообще сто человек каким-то образом забредут в этот забытый богом уголок… Так вот, я уверен, что хотя бы один человек из ста непременно задержится на этой странице. И взгляд его не скользнёт лениво и равнодушно по тёмно-серым строчкам на белом фоне страницы, а задержится… Задержится, быть может, лишь на секунду или две на моём сайте, лишь две секунды будет гостем в моём виртуальном доме, но и этого будет достаточно — он прозреет, он очнётся, он обретёт себя, и тогда в глазах его появится тот знакомый мне, лихорадочный, сумасшедший, никакой завесой рассудочности и пошлой, мещанской «нормальности» не скрываемый огонь. Огонь Революции. Я верю в тебя, человек! Верю в ржавые гвозди, вбитые в твою голову.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В провинциальном городе все чаще стали нападать на так называемую «гопоту» – парней в штанах с «тремя полосками» с пивом и сигаретой в руках, бродящих по кабакам, занимающихся мелким разбоем, живущих без царя в голове. Известны организаторы этих «зачисток» – некие RASSOLNIKI. Лидеры этой группировки уверены – гопота это порождение Советского Союза и она мешает встать на ноги новой стране. Особенно гопота во власти, с которой RASSOLNIKI планируют бороться далеко не маргинальным методом.Тем временем в город приезжает известный журналист Александр Рублев, ему поручено провести расследование и сделать о RASSOLNIKах материал.