О молитве Иисусовой и Божественной Благодати - [90]

.

Святогорский монах Пантелеймон[103] в своих записках приводит следующее замечание многоопытного афонского старца: «Я говорю ведь не о молитве соборной или келейной устной, но о молитве Иисусовой, произносимой умом в сердце, а не в голове, как это обычно устным молитвам. Когда ум после многих трудов войдет в сердце и будет всегда там пребывать, тогда прекращаются всякие его парения и блуждания по всей вселенной; а до того, пока он в голове, то парения его невозможно удержать. Сначала бывает это очень трудно, и четверть часа понуждения продержать неудержимый ум в сердце кажется за какую-то вечность. Ум стремительно вырывается оттуда, но мало-помалу, с помощью благодати Божией и своего терпения, он свыкается, и, наконец, его уж оттуда и не выманить!»^{284}

Затворившись в сердечной крепости, ум пребывает в относительной безопасности и покое. Ум удерживается в сердце молитвой. Отвлечение от молитвы и помышление о любом постороннем предмете извергают его оттуда. Задача врага состоит в том, чтобы выманить ум из его укрытия. Приближающийся извне помысел-прилог является приманкой, которую ум либо игнорирует, либо реагирует на нее одним из двух способов. Первый — правильный: ум, вооруженный Иисусовой молитвой, наносит быстрый короткий удар по прилогу, никак не вникая в его содержание, в результате чего помысел рассеивается и исчезает. Второй путь — ошибочный и проигрышный: ум обращает внимание на содержание помысла. Здесь — ловушка. Если внимание задерживается на предложенной мысли, то цель врага уже достигнута — ум покидает крепостные стены, ибо внимание к помыслу есть неизбежный выход из сердечного затвора. Теперь ум беззащитен и уязвим; уловленный помыслом, плененный им, он уводится в рабство. Чем далее он ведом, тем труднее вырваться из плена и возвратиться назад. А вернувшись, ум, по учению отцов-трезвенников, после общения с врагом не может остаться неповрежденным или неоскверненным.

Свт. Игнатий, подчеркивая, что заимствует суждение «из опытного учения великих иноков», пишет: «Они завещевают новоначальным подвижникам немедленно отвергать всякую злую мысль, только что она явится уму, — потому что ум новоначального еще слаб и неопытен, еще не разрушил дружбы со грехом и, вступив в беседу с ним, непременно увлекается и низлагается им». Иное дело — искушенные многим подвигом воины, таковым доступна утонченная брань: «Отцы завещают преуспевшим подвижникам не тотчас отвергать злую мысль, но сперва рассмотреть, истязать, обличить и тогда уже отринуть ее. Таким образом действия доставляется особенная опытность в невидимой борьбе с духами злобы, изучается их лукавство, их козни, сила веры, смирения и молитвы»^{285}.

Удержание в поле умственного зрения худой, неподобающей мысли для неопытного подвижника чревато не только осквернением ума — оно грозит поражением самому сердцу. Старец Евсевий[104] строго предупреждает: «Всегда имей внимание в уме, чтобы ты мог, когда придет лукавый помысел, сразу выгнать его, чтобы он не оставался в твоем уме ни на секунду. Ибо если он задержится в уме, то есть опасность, что он опустится в сердце». То же читаем у Иосифа Исихаста: «Дьявол спешит изобразить помысел в твоем уме, но ты не оставляй его, а разбивай молитвой… Избегай дурных помыслов, как огня. Совершенно не обращай на них внимания, дабы они не укоренились в тебе»^{286}. О сугубой важности этого предмета предупреждал своих чад Варсонофий Оптинский: «Охранять свою душу от помыслов — это трудное дело, значение которого даже непонятно людям мирским… Мысль не просто приходит и уходит. Иная мысль может погубить душу человека, иной помысел заставляет человека вовсе повернуть на жизненном пути и пойти совсем в другом направлении, чем он раньше шел»^{287}.

Невидимая брань требует непрестанной работы над своим сердцем и умом, так как человек постоянно находится среди вражеских сетей. Даже когда борьба затихает, нельзя позволить себе расслабления, так как брань может отступать по разным причинам. Прп. Нил Синайский, посвящая в некоторые тонкости «военного» искусства, пишет, что демоны-искусители иногда отступают на время «не только от человека, их победившего, но и от побежденного ими. Потому что Бог, промышляющий о Своем создании, дает побежденному краткий перерыв и отдых, чтобы мог он перевести дух, собраться с силами и снова поднять руки на противников»^{288}. И еще о «военных хитростях» врага: «Если, молясь против какого помысла, заметишь, что он скоро и легко утих, рассмотри, отчего это произошло, чтоб не попасть в засаду и, обманувшись, не сделаться предателем себе самому. Бывает, что иногда демоны, вложив тебе какие-либо помыслы, сами же побуждают молиться против них, воспротиворечить им, — и тотчас отбегают, чтоб ты впал в прелесть, возомнив, что начал уже побеждать помыслы и устрашать демонов»^{289}.

Все отцы в своих писаниях настойчиво предупреждают о коварстве и изощренной опытности врага. Авва Евагрий остерегает: «Против отшельников бесы борются сами, а против тех, кто добивается добродетели в киновиях и братствах, они вооружают наиболее нерадивых из братий. Но вторая брань намного легче первой, потому что на земле нельзя найти людей, которые были бы более жестокими, чем бесы… Помысел тщеславия — наитончайший, и он сопутствует тем, кто легко преуспевает в духовном делании, желая сделать общим достоянием их подвиги и ища