Потому что я поднял ей руку вне общего контекста, делая что-то другое. И поэтому поднятая рука, должно быть, была... Представьте, что вы что-то берете левой рукой, а я в этот момент поднимаю правую. Ваше внимание отвлечено тем, что вы берете, и это никак не связано с правой рукой, она оказывается вне контекста. И правая рука остается поднятой. А левая с свободна и может двигаться абсолютно естественно.
Э.: Вы раньше видели, чтобы женщина оказывала столь успешное сопротивление? (Смех.)
Субъект № 4: Нет.
Э.: Не хотите ли увидеть, как она снова оказывает успешное сопротивление? Старайтесь держать глаза открытыми.
Милтон, почему вы говорите так о женщинах именно с ней?
Ну, женщины бывают разные: от мужеподобных до очень женственных. А поведение этой девушки было очень женственным. Вот я это и подчеркиваю.
Э.: Старайтесь по-настоящему. Изо всех сил старайтесь. Вы можете сделать это еще лучше, старайтесь сильнее. Старайтесь не закрыть их. (Она закрывает глаза.) Вот, хорошо.
Я несколько раз говорил оператору: “Не наводите камеру на меня. Важен субъект. И мои слова”. Но, как видите, он снимал меня больше, чем следовало, и многое упустил, и фильм получился клочковатым.
Э.: Знаете, женщины — тоже люди. И слава Богу. Сейчас сделайте глубокий вдох и полностью проснитесь, чувствуя себя отдохнувшей и свежей...
А почему, ради всего святого, вы сейчас сказали: “Женщины — тоже люди”? В этом фильме иногда попадаются моменты, ставящие в тупик.
В этом месте многое вырезано.
Но что подсказало вам, что для нее подойдет утверждение “Женщины — тоже люди”?
Фильм был не только порезан, но и неверно смонтирован. Последовательность нарушена.
Именно с ней, с последним субъектом?
Да. Последовательность неверна. И я этого не упомянул, потому что не помню всего. Я не могу объяснить переходы в этом отрывке. Не могу ничего сказать о значимости происходящего, кроме того, что фильм был порезан и неверно смонтирован.
О’кей.
