О Милтоне Эриксоне - [37]

Третья, чрезвычайно популярная ныне теория изменения опирается на идею о том, что люди — участники гомеостатичес­кой системы, и чтобы добиться изменения, следует заменить управляющих данной системой. После замены, произойдет ли она в результате усиления незначительного изменения или де­зорганизации системы и вынужденного создания новой систе­мы, проблемное поведение участников изменится. Большин­ство направлений супружеской и семейной терапии процветают в рамках теории систем.

Теории изменения этого типа имеют несколько особеннос­тей. Прежде всего, в них моо найти объяснение любому ре­зультату любого лечения. Восторженные защитники той или иной теории скажут, что “настоящая” причина изменения объясняется именно их теорией. Так, теоретик инсайта будет утверждать, что люди, на своем опыте переживающие процеду­ры модификации поведения, меняются потому, что они “дей­ствительно” открывают через этот опыт свои возмоости. Точ­но так же теоретик обучения заявит, что на самом-то деле тера­певтические школы инсайта меняют у клиентов структуру под­тверждений, и именно это приводит к изменению. Теория сис­тем достаточно расплывчата, и поэтому ее последователи также могут утверждать, что любой терапевтический метод “по сути- то” меняет структуру социальной системы и, соответственно, меняет людей. Ведь вмешательство терапевта в систему наруша­ет ее баланс.

Другая особенность теорий изменения состоит в том, что их понятийная структура такова, что их невозможно опровергнуть. Теория, которую нельзя опровергнуть, подобна теории о суще­ствовании Бога и имеет шанс на вечную жизнь, если, конечно, для этого есть деньги.

Может ли тяжелое испытание как теория изменения принять вызов от других теорий? Конечно, оно также соответствует кри­терию неопровержимости. Можно утверждать, что все люди в процессе психотерапии проходят через тяжелое испытание. Даже самый изобретательный экспериментатор не может опро­вергнуть мнения о том, что любая терапия является испытани­ем. Чтобы начать лечение, нужно обратиться за помощью — и для многих это уже является тяжелым испытанием. Это означа­ет, что человек потерпел неудачу в решении своей проблемы и вынужден признать, что нуждается в помощи. Кто не просит помощи, а проходит терапию в принудительном порядке и даже должен платить за это, подвергается еще более невыносимому испытанию — его заставляют лечиться.

Опыт психотерапевтического лечения едва ли напоминает прогулку по розарию. В терапии, основанной на использова­нии инсайта, клиент переживает неприятные чувства, исследуя и погружаясь в мир подавляемых мыслей и неутоленных потреб­ностей. Если клиент возражает против копания в своем нутре, терапевт скорее всего назовет протест сопротивлением и будет его “преодолевать”. Человек должен выдержать тщательное ис­следование того, о чем предпочел бы вообще не думать. Интер­претируется всегда то, что человек в себе не принимает. Фрейд, если говорить простым языком, утверждал, что оплата услуг терапевта должна быть жертвой, принесенной на алтарь психоанализа, что, собственно, является неосознанным при­знанием телого испытания. В форме ортодоксальной психо­динамической терапии или одной из бурлящих конфронтацион­ных групп, где людей заставляют смотреть в лицо своим глубин­ным, сокровенным кошмарам, школа инсайта явно опирается на предпосылку, что тяжелое испытание является основой для изменения.

Бихевиористы не заставляют людей вытаскивать на свет Бо­жий свои наиболее неприятные мысли; они делают акцент на полотельных сторонах подкрепления. Тем не менее, опыт те­рапии сам по себе подразумевает скуку выслушивания лекций по теории обучения, а также запрограммированное поведение как ответ на собственное личностное расстройство. Тяжелым испытанием может стать и негуманная реакция на проблему кли­ента. Конечно, модификация поведения происходит и при ис­пользовании аверсивных методов, основанных на таких тяжелых испытаниях, как “битье” людей словом или электрическим то­ком при проявлении болезненных симптомов. Даже такие мяг­кие на вид приемы, как разработанная Джозефом Волпом про­цедура обратного торможения, в которой клиенты представляют себе ситуации, вызывающие у них фобию, трудно назвать раз­влечением. Неприятно и утомительно сцену за сценой проигры­вать в воображении пугающие ситуации, о которых и думать-то не хочется, не то что платить за это деньги.

Семейная терапия также предлагает тяжелые испытания — когда намеренно, а когда и неумышленно. Прийти вместе со своей семьей к специалисту и согласиться, что ты потерпел по­ражение как родитель, или ребенок, или супруг — настоящее испытание. Проанализировать, каким образом ты стал причи­ной отклонений в развитии личности одного из членов твоей се­мьи, да даже просто признать это — задача не из легких. Тера­певты, использующие методы приятия, не советуют семье рас­ставаться со своими проблемами (подход, характерный для ми­ланской группы). Другие терапевты применяют методы пережи­вания и конфронтации, предлагая семье неприятные интерпре­тации ее членов, таким образом заставляя семью ощутить смут­ное желание очутиться где-нибудь в другом месте. Терапевты, которые любят, чтобы все члены семьи выплакались и выразили свои эмоции, концентрируют лечение вокруг невзгод своих кли­ентов.