О Михаиле Кедрове - [13]

Он, как и в первый свой приезд, в Юрино, был с нами ласков и казался нам необыкновенно интересным и забавным. В этот приезд он исключительно много играл на пианино, иногда без конца повторяя один и тот же пассаж, доводя исполнение до блеска. Как сейчас, помню его игру за упражнениями: вот он сидит, немного повернувшись в сторону. В правой руке у него газета, а левая с удивительной быстротой носится по клавиатуре, по 60 и более раз повторяя какой-нибудь сложнейший фрагмент из Бетховена, Шопена. Иногда это бывали обыкновенные гаммы и арпеджио, в исполнении которых он стремился достичь абсолютной точности ритма и чистоты звучания. Его упорство, его целеустремленность буквально нас поражали. Но вот легкий поворот на стуле — и у него уже в левой руке газета, а правая легко и стремительно выписывает какой-нибудь сложный музыкальный узор. При этом ведь он не смотрит на свои руки, он все время читает газету. Нам это казалось чудом. Эти ежедневные регулярные занятия продолжались с небольшими перерывами на завтрак и обед в течение всего месяца, пока Кедровы гостили у нас.

Пришло время их отъезда, и с грустью мы попрощались с дорогими гостями.

Не успели Кедровы приехать в Ярославль, как Михаила Сергеевича схватили и выслали в Вологду.

В конце 1904 г. Михаил Сергеевич был «по высочайшему повелению» освобожден из ссылки и возвратился в Ярославль, где вместе с Мери жила его жена Ольга Августовна и воспитывала маленького сына Бонифатия.

Но недолго наслаждался Михаил Сергеевич семейным очагом. Революция звала его. Он нелегально выезжает в Москву.

…В один из самых темных вечеров поздней осени в дверь нашего флигеля постучали. Саша-быструшка, наша домработница, пошла открыть дверь, и вместе с ней весь заляпанный грязью вошел дядя Миша с велосипедом в руках. Все оживились. Мама ахнула и всплеснула руками, папа долго тряс ему руку, его сразу окружили и засыпали вопросами: «Каким образом? И поездов таких нет! Почему не сообщили? Мы бы встретили».

— Саша, ставь самовар!

Дядя Миша смеясь рассказал, как он прорывался сквозь облаву. Все вокзалы были оцеплены, уехать поездом было невозможно. Вот и пришлось всю дорогу из Москвы шпарить на велосипеде.

Но не прожив и двух месяцев дома, он получает задание выехать в Кострому. Там вместе с А. М. Стопани возглавить Костромскую большевистскую организацию.

Главнейшей ее задачей было создание среди рабочих боевых дружин и оснащение их оружием. Михаил Сергеевич решает заняться местным производством оружия, которое по своим боевым качествам, конечно, не могло быть первоклассным. Поэтому, не переставая производить ею кустарным способом, Михаил Сергеевич осуществляет закупку боевого оружия…

Революция шла на убыль, начинались годы тяжелой реакции. Вот когда многим пригодились наши Ждани!

В один из прекрасных солнечных дней весны 1907 г. из Ярославля прикатила семья Кедровых с двумя мальчуганами.

Они поселились в пустующем летнем доме, на так называемой «даче». Сиреневая аллея вела к этому деревянному двухэтажному дому с крытым балконом на южную сторону. В первом этаже было пять комнат, во втором — всего две, и там каждое лето мы, фраучата, устраивали себе спальню. Здесь был упоительный свежий и прохладный воздух. Со стороны балкона была открытая лужайка, окруженная кустами сирени и акации. На ней устроили площадку для крокета. Михаил Сергеевич был страстным любителем этой игры.

Как-то за обедом зашел разговор о политических событиях. Мы с замиранием слушали, с какой убийственной иронией смертоносно разбивал наш дядя Миша высокопарные газетные статьи Милюкова и Родзянко, превращая их в пыль. Папа лукаво улыбался и говорил:

— Россию, эту старую колоду, не так легко сдвинуть, царизм врос в нее глубокими корнями. Вы, милейший человек, фантазер.

— Но эта колода уже сгнила, — парировал дядя Миша, — она скоро развалится.

— Вот тогда и «будем посмотреть», — шутя отвечал папа.

И все дружно хохотали, а мы влюбленными глазами смотрели на дядю Мишу и ловили каждое его слово.

В скором времени из Петербурга прибыл совсем незнакомый нам человек с рыжеватой бородкой. Он привез два огромнейших и очень тяжелых чемодана, которые с трудом вытащили из тарантаса. Вся босоногая команда ребят бросилась провожать нового гостя на летнюю дачу. Человек этот назвался Николаем Семеновичем Ангарским. Впоследствии мы узнали, что настоящая его фамилия была Клестов[20]. Дядя Миша его встретил по-приятельски, очень радушно и не без удовольствия. С этих пор дядя Миша стал с ним часто уединяться, и хотя Ангарский был включен в одну из крокетных команд, но игрой с его приездом стали заниматься гораздо реже. Мы, словно спутники, потерявшие орбиту, блуждали вокруг да около уединявшихся друзей. Иногда обрывки их разговора долетали до внимательных ребячьих ушей. Мы поняли, что речь шла об организации какого-то книжного издательства.

Ангарский был большой скептик, он постоянно сомневался, а дядя Миша, наоборот, был очень воодушевлен идеей организации издательства, которое под видом выпуска художественной литературы могло бы издавать и нелегальную марксистскую литературу. Они с Ангарским подолгу совещались на балконе, что-то прикидывали или подсчитывали, иногда с их губ слетали слова «Куприн», «Арцыбашев», а потом дядя Миша вскакивал со скамьи и заявлял: «Ну, довольно! Пойдемте играть в крокет». Ребята только и ждали этого сигнала. Ангарский неохотно поднимался, а мы их уже брали в кольцо, крик, гам: чур, я в команде дяди Миши! И я! И я! Мы все хотели быть только в его команде. Но дядя Миша нас сейчас же отрезвлял.