О, Мари! - [194]

– Требую от каждого из вас представить подробный отчет о проделанной работе. Срок – пять дней.

Ольга Викторовна пыталась смягчить тягостное впечатление от его выступления и стала перечислять то положительное, что было в нашей работе. Константин Петрович – так звали нового начальника – резко и довольно грубо прервал ее, заявив, что общая неудовлетворительная работа обусловлена в том числе ее слабым руководством. Воцарилось тягостное молчание. Я уже лихорадочно думал, как построить свою речь, какими аргументами убедить нового начальника в том, что он заблуждается, но неожиданно Ольга Викторовна проявила характер.

– Я не согласна с вашей оценкой работы следственной группы. За небольшой срок сделано очень много. Основная схема преступления уже ясна. Главные фигуранты арестованы. Такое сложное дело со многими обвиняемыми, причастными к убийствам и содействующими убийствам, требующее проведения многочисленных экспертиз, не может завершиться в столь короткие сроки.

Ответ не заставил себя ждать:

– Ну что же, если вы так считаете, по-видимому, придется нам с вами расстаться. Надеюсь, в Генпрокуратуре согласятся со мной.

– Уважаемый Константин Петрович, тогда я попрошу меня также отозвать, – резко бросил я. – Если Ольга Викторовна откажется оставаться в следственной группе, я напишу рапорт о несогласии с вами, с вашими нереальными требованиями и, простите, необъективностью!

К моему удивлению, едва я замолчал, с места поднялся Сигизмунд. С несвойственной ему резкостью литовец заявил, что тоже не согласен с выводами начальника.

– Кто еще так думает? – нахмурился Константин Петрович.

Все следователи группы, за исключением Коробко, более-менее четко высказались в поддержку Ольги Викторовны. Валентин сидел молча, угрюмо смотрел вниз, не поднимая глаз.

– Как вы знаете, в нашей системе такие вопросы голосованием не решаются, – подытожил Константин Петрович. – И приказ вышестоящего прокурора обязателен для нижестоящих. Но я пока приказов не отдаю, а просто хочу ознакомиться с состоянием расследования и вашим отношением к происходящему. Все свободны, кроме Ольги Викторовны. Жду ваших отчетов в указанный мною срок.

Вот сволочь! Он сразу же, с первого взгляда, мне не понравился. Опять первое впечатление оказывается правильным. Настоящий советский тип начальника. Неважно где: на хозяйственной или на государственной работе – не вникать, не помогать, только угрожать и требовать. Для него существует только вышестоящее руководство. Всех, кто ниже его, можно оскорблять, унижать, требовать круглосуточной работы до изнеможения.

Через полчаса вышла Ольга Викторовна – к моему удивлению, без тени волнения на лице.

– Почему вы здесь, Давид? Я думала, вы уже на работе.

– Ничего, я успею. Уже иду. У вас все в порядке?

– Спасибо за поддержку. Надеюсь, все образуется. Придется потерпеть.

Глава 18

На почтамте я был частым гостем, и меня все уже знали. Несколько раз я приходил туда в прокурорской форме, успел познакомиться с начальниками смен, телефонистками, даже с местным нарядом милиции. Там я получал письма от Мари, переадресованные из дома; длинные письма от отца, в которых он, по обыкновению красиво и красочно формулируя, советовал мне, как лучше использовать время, как строить отношения с окружением, предупреждал о необходимости нормально питаться, даже приводил цитаты из Энгельса о пользе мяса для человеческого организма. Мама писала прочувствованные, эмоциональные письма. Я знал, что она ведет дневник и пишет стихи, но стесняется показывать их кому-либо, хотя и обдумывает предложение отца об их публикации. Брат только вкладывал в конверты газетные вырезки с заметками о своих выступлениях на различных соревнованиях. Рафа и друзья вообще не писали. Впрочем, я бы, пожалуй, даже удивился, получив от Рафы письмо. Иветта несколько раз отправляла красивые открытки с коротенькими романтичными текстами. На открытке с изображением танцующей пары – красивого мужчины в смокинге и обворожительной девушки-брюнетки в роскошном платье – она написала: «Вот и мы могли быть такой парой», – вызвав мою улыбку.

Вечером я, как обычно, поговорил с родителями, заверил их, что нормально питаюсь, сплю в чистой постели, что с окружением, в частности с начальством, у меня нормальные отношения. В конце мама спросила, получил ли я фотографии ребенка и Мари? Она уже две недели как отправила их заказным письмом. Я тут же помчался к окну «До востребования», к которому в этот день еще не подходил, нетерпеливо открыл крепко заклеенный конверт, достал оттуда фотографию ребенка и еще одну фотографию – Мари с ребенком на руках. Боже! Я же знаю этого малыша! Это я в детстве! Откуда они взяли мой старый снимок, чтобы смонтировать с фотографией Мари? Нет, это не я… Да это же Мари в детстве! Я же видел ее фотографии… Нет. Это не Мари. Как же это существо похоже и не похоже на меня! Неужели это мальчик? Конечно, мальчик! Но и на девочку чем-то похож…

– Девочки, прошу, срочно соедините меня с Парижем! Всего на пять минут!

Через час с небольшим, когда на часах была уже почти полночь – во Франции, значит, девять вечера, – услышал родной голос.