О, малышка! - [21]

Джейк почувствовал, что в нем закипает ярость. Его тесть рассуждал, как доктор Уорнер в клинике.

– Мы ведь говорим не о собаке. Это ребенок. Мой ребенок. Я не могу притворяться, что его не существует.

– Даже если он твой, ты не несешь за него ответственности.

– Еще как несу! Если у меня есть дочь, я намерен быть по отношению к ней отцом.

Сьюзен потрепала Джейка по руке:

– Это совершенно понятно. – И бросила на мужа умоляющий взгляд. – Мы рады твоему ребенку и будем любить его. Правда, Том?

Тут, слава Богу – как потом, усаживаясь на заднее сиденье их «кадиллака», вспомнила Сьюзен, – подошел официант. По тому, как засверкали глаза Джейка, она понимала, что он начинает злиться, и боялась, как бы Том не сказал чего-нибудь, о чем может впоследствии пожалеть. Она постаралась перевести разговор на другую тему, но напряжение не покидало их до конца ужина.

– Я не в силах поверить в это, – сказал Том, выводя их большую машину со стоянки клуба.

– Да, поразительно, – согласилась Сьюзен, – Джейк с ребенком.

– Почему Джейк так упорно хочет быть отцом ребенка незнакомой ему женщины?

– Потому что это и его ребенок.

– Мы этого не знаем.

– Он, похоже, абсолютно уверен.

– Это должен быть, черт возьми, ребенок Рейчел! – Голос Тома был полон горечи. – Врача надо утопить и четвертовать. Наверное, я все-таки поеду во Флориду, найду этого сукина сына и…

– Ты этим ничего не изменишь.

В салоне машины воцарилась тишина, нарушавшаяся лишь жужжанием кондиционера. Том вывел машину из каменных ворот на дорогу.

– Как мы попали во всю эту кутерьму? Все должно было быть совершенно иначе.

Сьюзен молча смотрела в окно на супермаркет, мимо которого они проезжали.

– И я абсолютно не понимаю, как вести себя в данной ситуации, – продолжал Том.

«Это для него хуже всего», – думала Сьюзен. Он не выносит, когда что-то или кто-то не подчиняется ему. Рейчел была очень на него похожа. Они оба знали, какой должна быть их жизнь, и думали, что в их силах сделать ее такой, какой им хочется. Оба считали, что смогут и должны все в жизни подчинять своим интересам.

И надо сказать, что чаще всего им это удавалось. Но когда что-то не ладилось, они воспринимали это болезненно.

Вот тот же пример с бесплодием. С восемнадцати лет их дочь Рейчел полностью управляла своей жизнью, и все шло согласно ее планам. Она блестяще окончила колледж, стала работать в престижной фирме и вскоре вышла замуж за своего школьного друга. Они с Джейком обменялись торжественными клятвами на тщательно продуманной и не менее тщательно исполненной брачной церемонии. Затем два года не хотели заводить детей – все было так, как планировала Рейчел.

А затем неожиданно возникло препятствие – ее собственное тело.

– Это нечестно! – бушевала Рейчел, когда гинеколог сказал, что у нее сильнейшей эндометриоз. – Сейчас школьницы повсеместно рожают детей, которые им не нужны и о которых они не смогут заботиться. Джейк и я можем дать ребенку все. Должно быть какое-то решение проблемы!

И Рейчел начала поиски этого решения, так, как она обычно действовала, – методично, тщательно, настойчиво. Она проконсультировалась у разных врачей и сдала массу анализов. Когда доктора пришли к единому мнению, что у нее непроходимость труб, она тщательно все продумала. Для нее лучше всего было зачать с помощью искусственного оплодотворения. Так они с Джейком стали пациентами Центра по лечению бесплодия.

Это было непросто, но Рейчел решила все преодолеть. Она прошла курс лечения, который должен был стимулировать работу яичников. Она плохо переносила уколы, но не прекращала. Яйцеклетку должны были оплодотворить с помощью введения спермы хирургическим путем. Сьюзен собиралась в назначенный день поехать вместе с дочерью в клинику.

Вместо этого она в этот день ее хоронила, хоронила вместе с надеждой на то, что у нее когда-нибудь появятся внуки.

Глаза Сьюзен наполнились слезами, туманя их и превращая вид за окном машины в расплывчатое пятно. Такое же, какой стала ее жизнь, – мрачной и сюрреалистичной. Депрессия изматывала, Сьюзен стала безразличной ко всему, не желая справляться даже с простейшими вопросами.

Она посмотрела на мужа. Лоб его прорезала морщина, и в глазах Сьюзен опять появились слезы. Она стала для Тома обузой. Он тоже страдал, и до сих пор страдает. Его реакция на рассказ Джейка показала, какую он до сих пор испытывает боль.

Именно из-за Тома Сьюзен наконец согласилась обратиться за помощью к медикам. Ее старая школьная подруга Джоан в прошлом месяце приехала из Чикаго навестить своего старого отца. Находясь в Талсе, она позвонила Сьюзен и пригласила ее пообедать с ней. Обеспокоенная тем, как Сьюзен отвечала ей по телефону, Джоан приехала к ним домой и в половине двенадцатого нашла подругу в постели.

Она выудила у Сьюзен признание, что та уже три месяца не выходит из дома.

– Сьюзи, дальше так продолжаться не может. – Джоан села на ее кровать, в глазах было тепло и участие. – Нужно, чтобы тебе оказали помощь.

– Мне никто не может помочь, – ответила Сьюзен. Слезы капали из ее глаз на шелковую пижаму. – Никто не в силах вернуть Рейчел. Все остальное не важно.