Клопедия распростерла руки, как бы желая обнять заснеженную улицу, разукрашенные снегом деревья, покрытые снежными шапками дома.
— Ура! Снежинки замели грусть и печаль! — воскликнула она.
И тут же круто повернулась и побежала. «Что мне мастер Шурупчик, борец за истину, — подумала она, — раз пошел снег». И вот она уже очутилась во дворе дома Бержиана; далее не отряхнув снег с ног, она застучала каблучками в передней Бержиана. И тут же впорхнула в комнату. Клопедия хотела громогласно сообщить Бержиану, что идет снег, но унылый вид сидящего в кресле и закутанного в одеяло поэта так подействовал на нее, что она оторопело остановилась на пороге, все еще держась за дверную ручку.
Зловещая тишина нависла в комнате. Бержиан уставился на Клопедию бесцветным, тусклым взглядом.
— Кто там? — спросил он.
— То есть как это «кто там?», — пробормотала удивленная Энци Клопедия. — Ты разве не видишь меня?
— Добро пожаловать, Клопедия, — безучастно сказал Бержиан. — Можно тебя кое о чем спросить?
— Ну конечно! — растерянно ответила девочка.
— Скажи, пожалуйста, Клопедия, сейчас светло?
— Светло?! — удивилась Клопедия. — Ослепительно светло от снега! Выгляни в окошко, Бержиан. Снег идет!
Наконец, она произнесла то, что хотела ему сообщить, вбегая в комнату.
Эта фраза звенела и парила в воздухе. Но вскоре, как птица с подрезанными крыльями, замерла в темном углу. Вместо того чтобы вскочить с кресла и подбежать к окну, Бержиан мрачно прошептал:
— Я так и подозревал.
Это «подозревал» прозвучало весьма зловеще.
— Что ты подозревал? — спросила Энци.
Но не успел он ответить, как снаружи послышался какой-то шорох, словно мышка пробежала… Впрочем, даже и не мышка — громче. Может быть, собака? Но нет, и не собака. Застучали шаги. «Кого еще там несет?» Но тут ручка двери медленно повернулась, дверь тихо отворилась, и на пороге вырос во весь рост Флейтик, чудо-музыкант «Затыкай уши!».
— Привет, Бержиан, — пролепетал он. — Я думал… э-э… снег идет.
— Закрой дверь! — прикрикнула на него Энци Клопеция. — А то холод напустишь.
Лицо у Флейтика просветлело: он только сейчас заметил Клопедию:
— А, и ты здесь!
— Ты разве не понял, что я сказала? Холод напустишь!
— По-моему, наоборот: мы скорее выпустим его отсюда, — ответил Флейтик. — Тут холодно, как в проруби. Бержиан, почему ты не топишь печку?
И Флейтик взглянул на Бержиана, потом перевел взгляд на Клопедию, потом снова на Бержиана. Тут что-то не так. И даже очень не так! Флейтик испугался.
— Подождите, я сейчас затоплю, — пробормотал он и вышел на кухню, где, как он знал, в специальном ящике хранились дрова.
Флейтик быстро заложил дрова в печку, чиркнул спичкой, подул во всю силу своих легких, и — раз-два! — в печке Бержиана уже весело потрескивал огонь. Впрочем, это потрескивание только еще больше подчеркивало давящую свинцовую тишину. А Флейтик никак не мог понять, чем объясняется эта зловещая тишина. Может быть, из-за мастера Шурупчика?
— Между прочим, если Шурупчик узнает, что мы пришли сюда, — сказал Флейтик, — он нам хорошенько намылит шею… Но как можно в такой момент столь упорно цепляться за истину?.. Ведь падает снег! Не правда ли, Бержиан?
— Скажи, Флейтик, — вдруг спросил замогильным голосом Бержиан, — сейчас светло?
Флейтик выпрямился во весь рост у печки и с испугом уставился на блуждающие, словно выцветшие глаза Бержиана. Сердце у него сжалось.
— Наверное, тебя слепит снег… или ты не видишь? — Он взглянул на Клопедию: — Клопедия, побежали за Шурупчиком! Скорей!
Снаружи послышались шаги, кто-то приближался. Вот скрипнула распахнутая дверь, и в ее проеме появился мастер Шурупчик. Прокашлявшись, он спросил:
— Что нового, дружочек?
У печки кто-то будто хохотнул. Шурупчик огляделся по сторонам. «Ну вот, эти уже здесь». Тут он быстро напустил на лицо строгое выражение и произнес:
— Не то чтобы я позабыл об истине! Ты, конечно, безобразно поступил с нами — бросил нас в беде. Никчемный, безмозглый глупец, продувной ветреник, балбес! — Потом значительно более кротким тоном добавил: — Но сейчас идет снег. — Он замолчал и взглянул на Бержиана. И тут уже сердце у него сжалось от страха.
— Скажи-ка, мастер Шурупчик, — тихо спросил Бержиан, — сейчас и вправду светло?
Мастер Шурупчик подошел поближе к Бержиану и стал внимательно всматриваться ему в глаза:
— Бержиан, не дурачься!
Хотя он знал, что Бержиан не дурачится.
— Я ослеп, — проговорил Бержиан.
— Как могло это случиться?! Отчего?! — вскричал Флейтик.
— А мы тут оставили его, бедняжку, одного страдать от слепоты! Даже не заглянули к нему! — расплакалась Энци Клопедия.
— Не орите! — прикрикнул на них мастер Шурупчик. — Скажи, что же все-таки случилось?
— Ночи… — бормотал Бержиан.
— Какие ночи?!
— Я здесь сидел в ожесточении и весь кипел от злости.
— Это мы заметили, — тотчас же добавила Клопедия.
— К сожалению. Не сердитесь, — сказал Бержиан.
— Ты начал говорить о ночах… — напомнил ему Флейтик.
— Вы, конечно, уже видели, — начал Бержиан, — как со стороны леса прокрадывается в город ночь. Сначала она заполняет темные уголки садов. Потом узенькие улочки. Постепенно она затемняет и просторные площади. Наконец, достигает верхушек печных труб.
