О красоте - [56]

— Просто прими благословение, ладно? Это не заразно. Ну я побежал, опаздываю на лекцию.

Кики захлопнула телефон и втиснула его в карман джинсов, в миллиметровый зазор между тканью и телом. Она уже шла по Редвуд Авеню. Во время разговора пакет с пирогом висел у нее на запястье, и Кики теперь обнаружила, что пирог опасно кренится в коробке. Она выбросила пакет и взяла пирог в обе руки, не давая ему елозить. В дверь Кики позвонила тыльной стороной запястья. Ей открыла черная девушка с тряпкой в руке, едва говорившая по-английски и сообщившая, что миссис Кипе «в библетеке». Ни спросить, кстати ли ее приход, ни предъявить пирог Кики не успела — девушка мигом провела ее по коридору к распахнутой двери и пригласила в белую комнату с книжными стеллажами от пола до потолка. У единственной свободной от полок стены стояло блестящее черное пианино. На полу, на вылинявшем ковре из воловьей шкуры, как фишки домино, змеились сотни книг, положенные страницами вниз и корешками вверх. Среди них, на краешке белого коленкорового викторианского кресла, сидела миссис Кипе. Она наклонилась вперед, держа голову в ладонях.

— Привет, Карлин.

Карлин взглянула на Кики и слабо улыбнулась.

— Извините, если я в неурочное время.

— Ну что вы, дорогая. Время скорее скучное, чем неурочное. Похоже, я взвалила на себя непосильную ношу. Пожалуйста, миссис Белси, садитесь.

Второго кресла в комнате не было, и Кики села на скамейку у пианино, гадая, что случилось с договоренностью называть друг друга по именам.

— Вот, расставляю по алфавиту, — пробурчала миссис Кипе. — Думала, за несколько часов управлюсь. Это сюрприз для Монти — он любит, когда книги стоят по порядку. Однако я тут с восьми утра и до сих пор не разделалась с «В».

— Надо же. — Кики подняла книгу и непонятно зачем перевернула ее в руках. — Признаюсь, мы никогда так не делаем. Это Золушкин труд.

— Да, вы правы.

— Карлин, я принесла вам это в знак того, что…

— Вы не видите книг на «Б» или «В»?

Кики поставила пирог рядом с собой и склонилась над полом.

— О-ей, Андерсон — вон он Андерсон.

— О, нет. Пожалуй, мы заслужили перерыв и чашку чая, — сказала Карлин, как будто Кики помогала ей с утра.

— Прекрасная идея, потому что я как раз принесла пирог. Скромный, но вкусный.

Однако Карлин Кипе не улыбнулась. Стало ясно, что она и впрямь задета и больше не намерена это скрывать.

— Уверяю вас, это лишнее. Я совершенно не предполагала…

— Нет, в том-то и дело, что вы предполагали, — возразила Кики, привставая с места. — И с моей стороны было страшно невежливо не ответить на ваше трогательное письмо. Все так перепуталось, и…

— Я понимаю, ваш сын, возможно, чувствует…

— Нет, просто нелепое стечение обстоятельств- как бы там ни было, он уже в колледже. Джером — он решил вернуться. И теперь я не вижу, почему бы нам не стать друзьями. Мне бы хотелось этого. Если вы по-прежнему не против, — сказала Кики, чувствуя себя глупой школьницей. Для нее это было в новинку. Дружба с женщинами долгие годы ничего не значила для Кики. Будучи своему лучшему другу женой, она и думать о ней не думала.

Хозяйка дома бесстрастно улыбнулась.

— Конечно, я только за.

— Прекрасно. Жизнь слишком коротка, чтобы… — начала было Кики, но Карлин уже кивала.

— Абсолютно с вами согласна. Ужасно коротка. Клотильда!

— Прошу прощения?

— Это я не вам, дорогая. Клотильда!

Вошла девушка, открывшая Кики дверь.

— Клотильда, принеси нам сюда чаю, пожалуйста. У миссис Белси с собой пирог, его нужно порезать. Я пирог не буду. — Кики попыталась возразить, но Карлин покачала головой. — В последнее время я не могу заставить себя съесть что-нибудь до трех часов дня. Я попробую его, но позже, а вы угощайтесь сейчас. Рада снова вас видеть. Как вы?

— Я? В порядке. А вы?

— Я, как со мной иногда бывает, несколько дней не вставала. Смотрела телевизор. Длинное документальное кино — серию передач — о Линкольне. С разными теориями его смерти, заговора против него и так далее.

— Мне жаль, что вам нездоровится, — сказала Кики, смущенно отводя взгляд при мысли о собственных теориях заговора.

— Пустяки. Так вот, кино очень хорошее. Как оказалось, не стоит верить россказням об американском телевидении — во всяком случае, не все из них верны.

— Каким россказням? — спросила, принужденно улыбаясь, Кики. Ответ был ей известен и угнетал ее, но то, что он ее угнетает, угнетало ее еще больше.

Карлин пожала плечами, слабо, не вполне владея своим телом.

— Боюсь, в Англии мы склонны считать, что это чудовищный бред.

— Так и есть. Бреда там достаточно. Наше телевидение выдающимся не назовешь.

— Впечатление такое, что оно жует ту же жвачку изо дня в день. Я не очень-то в него вникаю — оно слишком быстрое: дыр-дыр-дыр, какая-то вечная истерия. Но Монти говорит, что даже Четвертому Каналу далеко до либерализма PBS^{21}. Он терпеть PBS не может. Смотрит с зубовным скрежетом, как там пропагандируют стандартные либеральные идеи и делают вид, что это благо для меньшинств. Он это все ненавидит. Вы знали, например, что большинство доноров живут в Бостоне? По мнению Монти, такие факты говорят сами за себя. И все-таки кино про Линкольна было замечательное.