О Китае - [10]
«Если племена разобщены между собой, они [остаются] слабыми и их легко держать в повиновении; если племена разделены, они чуждаются одно другого и легко подчиняются. Мы поощряем кого-либо [из их вождей] и позволяем им воевать между собой. Это является принципом [ведения] политики, гласящим: „внутренние войны между варварами благоприятны для Китая“»[33].
Цель этой системы сугубо оборонительная: не допустить создания коалиции на китайских границах. Принципы управления варварами так прочно укоренились в китайских официальных идеях, что, когда европейские «варвары» крупными силами пришли к китайским берегам в XIX веке, китайские чиновники описывали их вызов теми же самыми фразами, которые использовали их предшественники из предыдущих династий: они будут «использовать варваров против варваров», до тех пор пока их не усмирят и не покорят. И они стали применять традиционную стратегию против нападения англичан. Они пригласили другие европейские страны, с тем чтобы вначале поощрить их, а затем возбудить вражду между ними.
Преследуя данные цели, китайский двор был на удивление прагматичным в том, что касается используемых им средств. Китайцы подкупали варваров или использовали демографическое превосходство ханьцев для их разобщения. Потерпев поражение, китайцы подчинялись варварам, как это произошло в начале правления династий Юань и Цин, а за этим следовала китаизация завоевателей. Императорский двор в Китае часто применял то, что в другом случае квалифицировалось бы как умиротворение, хотя эти шаги, пропущенные через сито тщательно разработанного протокола, позволяли китайской элите утверждать — это проявление благосклонного превосходства. Один из министров династии Хань так описывал «пять искушений», с чьей помощью удалось бы справиться с нависшими на северо-восточных границах гуннами:
«Дать им… изысканные одежды и кареты, чтобы подкупить их зрение; дать им вкусной еды, чтобы подкупить их рот; дать музыку и женщин, чтобы подкупить их уши; предоставить им большие дома, зернохранилища и рабов, чтобы подкупить их животы… Что касается тех, кто захочет сдаться, император окажет им благосклонность и устроит в их честь императорский прием, где император лично подаст им вина и еды, чтобы подкупить их разум. Это и есть то, что можно назвать пятью искушениями»[34].
Во времена своего расцвета дипломатия Срединного государства служила инструментом проведения идеологии императорской власти. В периоды ослабления она старалась скрыть ее слабости и помогала Китаю справляться с соперничающими силами.
В сравнении с более современными региональными претендентами на власть Китай выглядел удовлетворенной всем империей с ограниченными территориальными амбициями. Как отмечал ученый периода династии Хань, «император не правит варварами. Те, кто к нему приходит, не будут отвергнуты, а тех, кто от него уходит, не будут преследовать»[35]. Целью дипломатии прежде всего являлась уступчивая и разобщенная периферия, чем установление над ней строгого контроля со стороны Китая.
Наиболее примечательным выражением прагматизма Китая в главном следует считать его отношение к завоевателям. Когда иностранные династии побеждали в сражениях, китайская чиновничья элита предлагала свои услуги и взывала к завоевателям, убеждая их, что такими обширными и уникальными землями, только что ими покоренными, можно управлять только китайскими методами с помощью китайского языка и имеющегося китайского бюрократического аппарата. С каждым поколением завоеватели находили себя все более ассимилированными в тот порядок, который они стремились покорить. В конечном счете их родные земли — стартовые позиции их вторжения — становились частью собственно Китая. Оказывалось, они преследуют традиционные китайские интересы, а объект завоевания при этом снова главенствует[36].
Китайская «реальная политика» и «Искусство войны» Сунь-цзы
Китайцы всегда являлись хитрыми проводниками «реал-политик» и адептами стратегических доктрин, четко отличавшихся от стратегии и дипломатии, которые предпочитали проводить на Западе. Бурная история учила китайское руководство тому, что не каждая проблема имеет свое решение и что чересчур большой упор на полное господство над каким-то отдельным событием может разрушить гармонию Вселенной. У империи было слишком много потенциальных врагов, чтобы она чувствовала себя в полной безопасности. Если бы вдруг каким-то чудом в судьбе Китая возникла эта самая полная безопасность, то он все равно не ушел бы от потенциальной угрозы: Китаю всегда приходилось учитывать основные принципы жизни десятка соседних стран с разительно различными историями и устремлениями. Когда же конфликты интересов случались, китайские государственные деятели очень редко шли на риск и действовали по принципу: все или ничего. Их стилю ближе всего подходила разработка долговременных ходов. Там, где в западных традициях предпочли бы решительное столкновение сил и сделали бы упор на героические подвиги, для китайцев идеальной тактикой являлись подчеркивание дипломатических тонкостей, использование окольных путей и терпеливое накопление относительных преимуществ.
