О, Иерусалим! - [110]

— А что, если мы дойдём до Стены плача и до Храмовой горы?[16]

— Мы снимем ботинки и будем сражаться босиком, — ответил Рабинович.

С огромным трудом, под огнём арабов солдаты роты Рабиновича подняли треногу с «конусом» на гору Сион и установили её рядом со стеной. В это время — было уже 2 часа ночи — пришло известие, что эцелевцы завладели «Парижем». Цви Синай по телефону приказал батальону на горе Сион идти в атаку, как только «конус» проделает пролом в стене. Треногу укрепили на нужном расстоянии от стены и присоединили к ней три запала.

— «Конус» готов! — доложил Рабинович.

Чудовищный взрыв потряс город, и к небу взметнулся фонтан огня.

— Вперёд! — крикнул Авраам Зореа бойцам штурмовой роты. — Я веду батальон следом за вами.

Но когда Зореа ринулся через Армянское кладбище, он вдруг увидел, что от места взрыва навстречу ему бежит растерянный командир штурмовой роты.

— Ничего не понимаю! — закричал он. Такой грохот, и никакого пролома! Только чёрное пятно на стене.

Нового чуда не произошло. Трубы не прозвучали. Чудесное взрывное устройство, на которое возлагалось столько надежд, оказалось лишь шумной хлопушкой.

Когда об этом сообщили Шалтиэлю, он, как выразился Иешурун Шифф, «постарел на десять лет». Он был так уверен в своём конусе, что не подготовил никакого запасного плана атаки.

Совершенно убитый неожиданной неудачей, Шалтиэль негромко сказал:

— У нас нет выбора. Мы должны выполнить соглашение о прекращении огня.

Цви Синай стал умолять Шалтиэля разрешить ему взять батальон с горы Сион и прорваться в город через захваченные эцелевцами Новые ворота. Но это значило нарушить соглашение о прекращении огня. Шалтиэль положил руку на плечо молодого офицера.

— Приказ ясен, сказал он. — Мы обязаны ему подчиниться.

Чувствуя себя так, словно он только что потерял самое дорогое в жизни, Цви Синай поднял телефонную трубку и приказал своему батальону прекратить огонь в назначенное время.

Небо на востоке посветлело, и канонада сделалась глуше. В Иерусалим начал неуверенно возвращаться мир. Прислушиваясь к затихающим выстрелам, Шалтиэль сказал Шиффу:

— Слава Богу, по крайней мере сегодня уже никто не умрёт. Но Старый город нам взять не удалось.

А в это время Абдалла Таль подсчитывал убитых и раненых. Он удержал Старый город, но его радость омрачилась мыслью о том, что «так много людей погибло напрасно».

Последние выстрелы в Иерусалиме прозвучали возле Новых ворот, захваченных бойцами Эцеля. Окружённые, лишённые всякой поддержки, они в конце концов вынуждены были отступить, оставив Старый город Арабскому легиону. От Шейх-Джаррах на севере до Рамат Рахель на юге город оказался расколотым на две части. Исполнилось древнее пророчество Исайи: Иерусалим «выпил из длани Господней чашу Его ярости».

Черте, которая пролегла через сердце Иерусалима, предстояло разделять Святой город ещё мною лет.

Эпилог

Хотя мир, пришедший в то утро в Иерусалим, оказался непрочным, он разделил город надолго. В других районах страны были ещё две вспышки военных действий — одна в Галилее, другая в Негеве; и наконец в 1949 году при посредничестве доктора Ральфа Банча на острове Родос были заключены соглашения о перемирии между Израилем и арабскими государствами. Эти соглашения положили конец боям, но не войне; в дальнейшем арабские государства не раз решительно объявляли о своём намерении уничтожить новое государство, с существованием которого они не желали примириться. Война Израиля за независимость окончилась. Но победа далась ужасной ценой. Около шести тысяч человек погибли в боях.

Пропорционально это было бы равнозначно потере Соединёнными Штатами двух миллионов человек.

Из проблем, которые породила эта война, наиболее болезненной и до сих пор не решённой оказалась проблема арабских беженцев. Даже их численность неясна. Арабы утверждали, что из Палестины бежало около миллиона человек. По более убедительным подсчётам, это число колеблется от 500 до 700 тысяч. Бен-Гурион записал у себя в дневнике, что, как ему сообщили 5 июня 1948 года, Палестину покинуло 335 тысяч арабов. Но это было до бегства арабов из Лода и Рамле.

Арабские государства не спешили помочь своим обездоленным братьям. Ливанское правительство отказалось впустить их в страну, опасаясь, что приток большого числа палестинцев-мусульман нарушит хрупкое равновесие между христианским и мусульманским населением Ливана. Египет загнал палестинцев в сектор Газы. Сирия и Ирак, у которых были все возможности принять беженцев, повернулись к ним спиной. Только Иордания — самая бедная из арабских стран постаралась помочь палестинцам: она разрешила им селиться на своей территории и предоставила гражданство.

Став орудием арабской политической пропаганды и живым укором Израилю, палестинцы до сих пор вынуждены ютиться в убогих лагерях для беженцев и существовать на милостыню ООН. Но если мир забыл о них, то сами они ничего не забыли. Целое поколение озлобленных людей, выросших в этих лагерях, взлелеяли мечту о мести и возвращении на землю, которой они никогда не видели. Из лагерей беженцев вышли палестинские террористы.

Конфликт, возникший в тот день, когда представители тридцати трёх стран проголосовали за раздел Палестины, многим стоил жизни. 16 сентября 1948 года в Иерусалиме группой Лехи был убит граф Фольке Бернадотт. 28 декабря 1948 года в Каире член фанатичного общества «мусульманских братьев» застрелил Махмуда Нукраши Пашу. Летом 1951 года был убит Рияд эль Солх. В четверг 19 июля того же года в Иерусалиме пуля убийцы настигла короля Иордании Абдаллу на ступенях мечети Омара (как предсказывал Эзра Данин в ту ночь, когда он вместе с Голдой Меир тайно встретился с королём в Аммане).