О грусти этих дней кто, как не я, напишет... - [17]

И словно в жизни нет иной мне подоплёки,

Как только выверять в мерцании сердец

Невольные твои несмелые намёки,

Невольные мои намёки на конец.

И словно в жизни нет иной мне подоплёки —

По тоненькой струне струиться, как строка,

Как будто бы меня в молоденькой субботе

Отправили с тобой гулять по облакам.

И, пригубив вино из жаркого бокала,

Мы танцевали вальс на тонких облаках,

И провожали дни от старого причала,

И унимали боль, бессмертие и страх.

Мы знали всё о всех, но это было мало —

Мы знать хотели то, чем славятся миры.

Вино сочилось к нам из жаркого бокала.

Мы вспоминали сны. Мы вспоминали сны.

А там, на той Земле, которая в пылище,

Уборщице не даст себя очистить — жаль… —

Нам стало ясно то, когда мы стали чище,

Когда ещё верней нам стало видно даль.

* * *

Ты часть моей мечты,

Ты часть моей вселенной,

Разорванной на части

И склеенной опять.

И скучные мои

Отжившие колена

Грозят мне кулаком,

И можно их понять.

А мы уйдём с тобой

За самое простое,

Что может оградить

Нас от калёных чащ,

И будем мы мостить

Холодной мостовою

Земли совсем чужой

Едва припухший хрящ.

И будем мы любить

В любом ничтожном вздохе

Немного пыльный запах,

Как прежде, душных снов,

И вознесясь над всем,

Гореть нам будет запад

В обилии несмелых,

Но преданных Богов.

* * *

Сиди и слушай —

В это же мгновенье

Родится слово,

Словно бы струя

Родиться может

Из всего простого,

Из тесной связки

Листьев словаря.

Сиди и знай —

Я знаю, что ты можешь

Меня понять,

Но хочешь ли? —

Едва ль.

Я сам себя,

Увы, понять не мог бы,

Когда б хотел, —

Но не хотел. А жаль.

И разложив на стол

Огня все элементы,

И расструив в себе

Беззвёздную любовь,

Мы будем проводить

Неспешные моменты

И будем провожать

Мелодию богов.

Мелодия богов —

Созвездие слепое

Из звуков, мыслей, слов

И шелеста ветвей.

Я провожаю жизнь

В невечную поруку

Каких–то тихих снов

Беззвучных кораблей.

* * *

На выцветшем узоре

Цветов и стёкол

Я вижу города,

Я вижу острова,

И вижу там себя,

И языком я цокал,

Упавши с фонаря.

Как старая метель,

Внезапно вдруг она

Вдруг поглощает душу,

И я совсем не там,

Я покидаю мир,

Я покидаю сушу,

Я покидаю всё,

В чём плещет океан.

В науке покидать

Есть многое простое,

Что каждый может взять

На выучку себе.

И тело не моё —

Такое полостное,

Что душу удержать

Не терпится ему.

И хочется душе

Нестись над островами,

И как–то непонятно

К чему она ему.

И мысль излагать

Несложными словами,

И больше не желать

Вопросов «почему».

Наталкиваясь вширь

На тесноту вопроса,

Толпясь на том же месте

И вовсе уж толпясь,

Я различаю жизнь

Не ясно и не просто,

А как тугих молитв

Невыцветшую вязь.

Маленький намёк большой головоломки

Силком едва клонясь,

Сгибаясь и струясь,

Я собираю суть,

Я выбираю нить,

И вовсе не таясь,

Пульсируя, как ртуть,

Я продолжаю жить,

Я продолжаю жить…

Зачем мне, сторонясь,

Искать чужую тень,

Зачем мне, изменясь,

Влачить свои забвенья?

И по уклону грязь

Сливается. Молясь,

Я не забуду всё,

Что нашептал мне гений.

Я слышу его зов.

Кто он, Творец ли? Бог?

А может быть, опять

Порвало перепонки?

Я возникаю вновь,

Я возникаю вновь,

Как маленький намёк

Большой головоломки.

Нет истины во мне,

Нет истины во снах,

Галактик ли, чудес,

Безверий ли, обманов,

Но светится во мне

Созвездие в цветах,

Созвездие небес

В немых оконных рамах…

И заслоняя свет,

Как горлышко, звеня,

Бутылочная высь

Зовёт и манит взглядом,

В бездушие планет

Угрюмого меня

Ведёт немая мысль

Своим усердным рядом.

И заслоня костёр,

Как тёмная спина,

Как серая обида,

Как синяя простуда,

Внезапный ветер стёр

Воздействие вина,

Воздействие молитв

И скучных пересудов…

* * *

Мы покинули мир этих звуков…

Шум костров, тихий поскрип снастей,

Кап свечи, шелест писем и перьев,

Треск каминов, молчание звёзд,

Звон подков, шпор и звон колоколен…

Боже мой, я признаться неволен,

Как тоскую я в россыпи грёз

По скупому звучанью поверий,

По тяжёлому грому страстей,

По отсутствию призрачных луков…

И охоты покрикиваньям,

Лаю псов и студёному лесу,

Разметанию листьев и пыли,

По стучанью колёс, колыбелей

И двоящихся в мире зеркал.

Где созвездий беззубый оскал?

Где мой шелест снастей корабельных?

Не познав, этот звук мы забыли,

Как ложбинку на милом носу…

Как голов старых сосен киванье.

Дружий гомон стучащихся ложек,

Скрип саней и оглобельный грохот,

Цоканье полостной мостовой.

Восклицание: «Мой милый сударь!»

Иль «Сударыня!». Где же та удаль?

Где мой старый уснул домовой?

Где восторг, заменяющий похоть,

В отношеньи танцующих ножек…

Где размытые спазмы дуэлей?

Где разнузданный гомон студентов?

Где яичница с хрустом и салом?

Где бледнеющий лик дуэлянтов?

Где тот шарм разодевшихся франтов?

Не фантомов, а тех, что и в малом

Находили изыскность моментов.

Где пустые позывы метелей?

Так цените простые звучанья —

Звон тарелок в убогой столовой,

Скрежет вилок по ломким тарелкам,

Как соитие стали и стёкл,

Красноту и обилие свёкл,

Пусть оно нам не кажется мелким,

Небольшим, негустым, бестолковым.

Лучше всё — тишины наказанья…

Сонмы

Сонмы.

Каждый знает куда,

Каждый ведает суть.

Тёмный,

Заструясь в никуда,

Змейкой нитится путь.

Помня,

Как сияет вода

И игривится ртуть,

Сонно,

Раздвигая рода,

Ты не дай мне уснуть.

Страха

Переносица жмёт

И кромешит мозги.

Мама

Непременно придёт

И не даст мне уйти.

Сонмы,

Я настаивать буду,

Что я не из них…

Тёмный

Небосвод ниоткуда

Диктует мне стих.