О горах да около - [6]

Сомнения и уверенность путаются в голове: «Повернуть назад? А не обидно ли? До вершины рукой подать! Сейчас ты идёшь вверх по чьим-то обледеневшим следам, как по ступеням, а идти вниз здесь будет гораздо опаснее — нет ни кошек, ни ледоруба. Разумно ли? Нет. Соберись, сделай усилие! Вода ещё есть, дойдёшь. Там вершина, люди с юга и спокойный пологий спуск».

Корка снега постепенно сходит на нет. Теперь живые камни шумно перекатываются под ногами, а еле уловимая тропа то и дело пытается ускользнуть из виду. Раздражённые усталостью мысли нервно пульсируют в затылке: «Пора завязывать с этими походами в горы. Я же раньше обходился без них. Любил походить по шумным городам, наслаждался архитектурой. Бродил по узеньким улочкам и сидел в уютных кафе. Грелся под солнцем на пляже. Отдыхал. А здесь что? Один. Вокруг, кроме камня, взглянуть не на что. Всё, хватит!»

Из-за перегиба горы выныривает тёплое солнце, оно будто старается поддержать, подбодрить: «Не сдавайся, иди. Всё получится!» Ещё двести метров. Уже сто метров. Остался какой-то десяток. Вот она — вершина! Хочется лечь навзничь и захлебнуться во всех пережитых за два дня пути моментах: запах маков, зелень травы, жуткий зной, прохлада реки, одиночество, тишина, тревога. Всё это разбросано по лугам, камням и снегу, укутано в синее небо и залито солнцем — эмоции Сьерра-Невады!

Бегу вниз по южному склону. Быстро сбрасываю высоту. Силы и лёгкость возвращаются в тело, а недавние гневные размышления о горах в этом ракурсе выглядят уже не так категорично: «Так ты говоришь — всё, хватит? И куда же поедем в следующем году? Нет, говорю, не хватит! Поедем куда угодно, лишь бы там были горы!»

Свинья везде грязи найдет

Желание показать своему обожаемому чаду, что жизнь не заключена целиком и полностью в маленькую электронную коробочку под названием смартфон, занесло меня в Тмутаракань в прямом смысле этого слова, точнее, в станицу Тамань, именно так называют сейчас это древнерусское поселение. А увёз я свою дочь на Кубань подальше от цивилизации и городских благ, чтобы поучаствовать с ней в археологической экспедиции и копнуть, так сказать, многовековую пыль истории своими руками, проникнуться загадочным духом раскопок и пожить в палатке на берегу Азовского моря. Но сейчас я хочу рассказать вовсе не об этом, а о том, как болячка в моей голове, под названием «горы», не давала мне покоя даже там, на равнине.

Ещё дома до отъезда я искал в этой местности что-нибудь «повозвышеннее» и, что удивительно, нашёл! Полуостров Таманский трудно назвать горным районом, но если сравнить его рельеф с какой-нибудь самой низменной территорией нашей планеты, то окажется, что это рассадник гор и вулканов. Вы, конечно, можете посмеяться над таким нелепым сравнением, но всё же это чистая правда. Таманский край, если можно так выразиться, кишит вулканами — Камчатка в миниатюре, вот только вулканы эти вовсе не такие, которые мы чаще всего себе представляем, а грязевые. Почти три десятка сопок, некоторые из которых достигают ста шестидесяти метров в высоту, с хлюпающими, чавкающими, фыркающими кратерами разбросаны по всему полуострову. Местные жители нескромно, но справедливо прозвали своих нечистоплотных соседей — «блеваки».

Знать об этих чудесах природы в такой близости от меня и не подняться хотя бы на один из вулканов я просто не мог. В одно воскресное утро, когда не нужно было идти на раскоп, я отправился на ближайший к нашему полевому лагерю грязевой вулкан — Карабетова сопка, иногда его ещё называют Карапетовская гора или попросту Карабетка. Находится он всего в четырёх километрах от Тамани и входит в тройку самых больших вулканов полуострова. Размер этой кучи грязи более полутора километров в поперечнике и сто пятьдесят два метра в высоту. С побережья этот холм выглядит пологим, спокойным и безобидным, однако за последние сто пятьдесят лет гора бурно показывала свою вулканическую активность. Она неоднократно сотрясалась и наполнялась гулом, а затем взрывалась бурым пламенем и выбрасывала в небо сгустки чёрного дыма. Вулкан не спит и сейчас. Склоны Карабетки испещрены десятками сальз, из которых медленно истекают потоки серой грязи и изрыгаются с непристойными звуками тухлые газы.

С плоской вершины Карабетовой горы я смотрел на Таманский залив и иронично думал о своей чудной проказе: «Вот ведь как интересно, а окажись я в пустыне, мне что, придётся искать среди барханов самый высокий, чтоб забраться на него?»

Диалог

— После экспедиции никак не могу заставить себя снова бегать, а ведь до неё бегал даже в тридцатиградусную жару.

— Ну, так правильно! Сейчас много работы, да ещё по ночам долго сидишь за компьютером. Твоё увлечение фотографией отнимает много времени. Наверное, это усталость.

— Лето кончилось. Как быстро оно проходит. Хотел поснимать Петербург, да что-то так и не собрался ни разу.

— Да куда он денется! Ты же живёшь здесь. Захотел — да и пошёл в любое время. Что спешить-то?

— Спешить-то некуда, только лето уже не вернуть. Пойду, прогуляюсь.

— А ты в окно выгляни. Октябрь уже, тучи, вымокнешь. Тебе болеть сейчас нельзя. На работе этого не оценят.