О, этот вьюноша летучий! - [34]

– Одно слово, и убью!

– Что за дурацкие манеры, мистер Хэмфри, – поморщился пассажир.

– Ванька! Князь! – счастливо захохотал Горизонтов.

– Я не князь и не Ванька, а негоциант Теодор Филипп Пищиков…

– …кажется, он попался в засаду в доме Бергов, – продолжал Кириллов.

– Бергов нужно выручать любыми средствами, – сказал Красин, – что касается «Струны»…

– Я надеюсь выручить «Струну» легальным путем, – сказал Кириллов. – Врачи находят у нее сильное нервное истощение.

Несколько секунд Красин молчал, склонив голову, потом продолжил с той же напористой интонацией:

– Относительно акций против «Черной сотни». Ленин и другие цекисты считают, что надо нагнать на них страху и показать, что мы не только живы, но и сильны…

В кабинет вдруг стремительно вошел бледный юноша с рукой на перевязи. Все вскочили.

– Павел Берг?!!

– Павел вчера умер в тюрьме, я его брат Николай…

…

В кабинете было уже совсем темно, когда Красин и Берг закончили беседу. Николай встал и отошел к окну.

– Эту чугунную задницу можно только взорвать, я это понял. Я ухожу в революцию. Что вы скажете, Леонид Борисович?

– Это дело личной совести каждого, – сказал Красин.

– Поворота нет, – прошептал Николай.

в то утро за углом в лицо ударил ветер и первый снег с далеких перевалов заставил вздрогнуть ощутить смещенье пластов той наледи тех времени пластов и рокот трактора и хриплые приветы ребят из «бауманки» тех регбистов которые проездом буксовали а ты тогда спешил на самолет но длинный ряд в снегу застрявших «мазов» тебя смущал и ты бегом пустился пока ее лицо в ушанке не увидел ее лицо

Негоциант Пищиков ввел Виктора в комнату, где навстречу им поднялись четверо молодых людей.

– Здравствуйте, «Англичанин», – сказал хозяин, высокий юноша, и протянул руку. – Я Мазурин. Это – Беленцов, Туулик, Карятников.

Комната была самой заурядной, с иконами в углу, с лампой над столом, но на столе лежал разобранный браунинг, а со стены смотрели фотоснимки двух юношей с характерным крамольным прищуром.

– Узнаете? – спросил Мазурин. – Это мои друзья Сазонов и Каляев. Царствие им небесное! – Он быстро перекрестился в угол.

– Креститесь, Мазурин? – удивился Виктор.

– Верую, но это никого не касается. Давайте к делу. Мы, максималисты, вышли из партии социалистов-революционеров. Наше руководство разложилось, играет в парламентские кошки-мышки, а мы бойкотируем Думу, как и вы, большевики, и готовимся к новым боям…

– Простите, но при чем тут?.. – Виктор показал глазами на «князя».

Мазурин усмехнулся.

– Мистер Пищиков финансирует наше начинание, для того чтобы мы вошли на паях в его Аляскинскую компанию. Мы задумали экспроприацию в Банке взаимного кредита. Согласны принять участие, «Англичанин»?

Горизонтов сел, побарабанил пальцами по столу.

– А что там, на Аляске, позабыл, Ваня?

– Понимаешь, Витя… – рванулся сияя негоциант.

7 марта 06 года бандой злоумышленников было ограблено среди бела дня Московское общество взаимного кредита. Похищено 875 тысяч рублей.

Злоумышленники согнали всех присутствующих, включая охрану, в отдельную залу и положили к дверям бомбы, заявив, что при малейшем движении они взорвутся. Бомбы впоследствии оказались жестянками с ландрином. Объявлен розыск Владимира Мазурина 20 лет… В Цюрихе арестован один из участников налета Беленцов… В Риге взят Карятников, который…

Горизонтов вошел в дом Бергов и огляделся. Нежилой дух, запах беды почувствовал он. Мрачно отсвечивали зеркала, перила, статуи. Он заглянул для чего-то в камин, засвистел, потом крикнул:

– Кто-нибудь есть?! Эй! Эй! – на всякий случай опустил руку в карман.

Чу, послышалось неровное постукивание каблучков, в зал скользнула тонкая фигурка и… полет по паркету, и руки вокруг шеи, соленое от слез лицо, худенькие плечи…

– Виктор! Витя! Родной!

– Танюшка!

Не успели они как следует рассмотреть друг друга, как в доме появился Илья Лихарев. Он сразу же напустился на Горизонтова.

– Ты не спятил? Назначать встречу в этом доме!

– Я не знал ваших явок…

– Здесь могла быть засада!

– Вот какая здесь засада! – Виктор подбросил к потолку сияющую Таню, потом положил на стол баул, открыл его и сказал Илье, скромно потупившись: – Можешь не считать – 60 000 как одна копеечка.

– Ты участвовал в мазуринском эксе? – ошарашенно спросил Илья. – С эсерами?

– Забываете, товарищ, резолюцию о временном боевом соглашении с эсерами, – обиженно прогудел Горизонтов.

– Таковые в каждом отдельном случае должны утверждаться местными комитетами партии, – процитировал Илья, закрыл баул и сказал помягче: – А ты, Виктор, не согласовал.

– С кем же я мог согласовать? Со своей левой ногой?

– Все-таки ты спятил, «Англичанин», – пробормотал Илья.

– Кажется, спятил, «Канонир», – ответил Ваня, глядя на Таню.

Ни он, ни она не видели скорби в глазах Ильи.

В разных концах кабинета сидели Надя, Кириллов и Коля Берг. Красин стоял у окна.

– …он говорил о тебе в последние часы, он просил увезти тебя из России. Я готов проводить тебя куда-нибудь к Средиземному морю, – произнося это, Николай старался не смотреть на Надю.

«Боже мой, что случилось? Она совершенно мне безразлична», – думал он.

– Никуда я не уеду! – вдруг выкрикнула ему в лицо Надя. Она вскочила, внимательно осмотрела предметы на письменном столе, метнула взгляд на страдальческое лицо «Кандида», потом осмотрела орнамент ковра, пошла вдоль стены, разглядывая узор обоев, и, наконец, выпрямилась, гордо, почти надменно обратилась к Красину: – Может быть, уехать куда-нибудь на Таити, Леонид Борисович?