О, этот вьюноша летучий! - [143]
– Самсон Аполлинарьич, так когда же чертить-то? – заканючил паренек. – Вчера в Каунасе играли, в среду в Свердловске, в то воскресенье в Казани…
– Тем не менее чертить надо. У нас любительская команда студентов и никакой туфты!
В служебном отсеке второй тренер Харитон любезничает со стюардессой.
– Я вас, Ниночка, иногда путаю с актрисой Вертинской, но та реже меняет цвет волос.
– Что это ваша команда все читает? – спрашивает девушка.
– Нынешнее поколение баскетболистов помешано на науках, Ниночка. Наше поколение увлекалось стюардессами.
В служебный отсек заскакивает нахмуренный Грозняк. В руках у него авоська с коробкой киноленты и портативная кинокамера.
– Харитон, вы снимали матч с литовцами?
– Я… я… болел, Самсон Аполлинариевич… очень нервничал!
– А я вас просил снимать Бачулиса, Григулиса и Миколайтиса. Вы не болеть на игре должны, а снимать, Харитон!
– Товарищ Грозняк, а правда, что ваше поколение баскетболистов?.. – улыбаясь, спрашивает стюардесса.
– Наше поколение очень не нервное! – отрезает Грозняк. – Наше поколение баскетболистов очень волевое, собранное, и некоторые еще получают полставки за киносъемку.
Он идет по проходу и закрывает книги своих парней.
– Спать, ребята, спать. В 10 утра тренировка.
В ночном самолете полумрак. Баскетболисты спят в своих наглазниках. Рядом спят Ваня Приколов и Юра Кулич-Куликовский.
– Ты спишь, Ваня?
– Очень сильно сплю.
Юра чуть-чуть барабанит пальцами по любимому Ваниному чемоданчику.
– Юра, ты что сейчас спишь?
– Я сплю, Ваня, горный склон под солнцем, длинные синие тени, снег… и вот эту мелодию сплю…
Насвистывает.
– А ты что спишь, Ваня?
– Я сплю баскетбол, – вздохнул Приколов.
– Итак, в очередном матче студенческого первенства страны московский «Студент» добился убедительной победы над казанским «Буревестником»!
Это дикторский текст.
На табло внушительные цифры победы.
Игроки «Студента» под восторженные крики болельщиков покидают площадку. Почти все они жуют чуингам.
В раздевалке их уже ждет суровый Грозняк.
– Давай сюда! – говорит он Шалимову, и тот, нагнувшись, выплевывает ему в ладонь свою жвачку.
– Давай! – Грозняк подходит к Покровскому.
– Давай! – к Сиркладзе.
Собрав все чуингамы, швыряет их в угол и разражается гневной тирадой.
– Тоже мне «Фричи-Причи-Сити-Кампус». Жуют, видите ли! Международные мастера! Вы бы лучше у американцев не жвачке учились, а игре на подборе. Пижоны! Если бы у Казани был полноценный запас, мы бы сегодня продули! Игру у своего щита начисто проиграли! Почему майки в стирку не сдаете? Никаких суеверий! Мастера баскетбола должны быть элегантными и просвещенными юношами. А ну, Сиркладзе, Харитон, Юра, собирайте все это вонючее тряпье! – он запихивает все майки и носки в баул. – Послезавтра играем с «Инженерией». Прямая передача через «Орбиту», дьяволы полосатые!
В ванной своего гостиничного номера Грозняк, сердито бурча, стирает носки, длинные баскетбольные, так называемые «стоячие» носки и развешивает их на трубах отопления пару за парой, всего одиннадцать пар.
Заглядывает нервный Харитон.
– Самсон Аполлинариевич, чем вы занимаетесь?
– Коллекционирую марки, чиню мотоциклы, катаюсь на водных лыжах, – злится Грозняк. Взглядывает на своего помощника. – Вы опять, Харитон, ночь не спали?
– Я волнуюсь, Самсон Аполлинариевич, ужасно нервничаю. Зачем вы стираете?
– Ну… ведь эти олухи полосатые сами никогда не постирают, а прачечная закрыта на переучет мыльных пузырей, – с некоторым смущением, но потом начинает снова орать. – Вы не волноваться должны, а готовиться к матчу. Готовить камеру, пленку, вообще думать, подкидывать идеи.
– Неужели опять проиграем?! – восклицает Харитон, воздевая руки. – Семь очков! Это какой-то рок! Фатум! Усмешка Немезиды!
Грозняк молча взбивает пену.
– Самсон, надеюсь, ты выпустишь Кулич-Куликовского. Только он с его прыжком может прикрыть Егорчикова.
Грозняк снова в наполеоновском раздумье.
– Это я решу за секунду до того, как решу, – медленно произносит он и, встрепенувшись, сует Харитону ворох грязных маек. – Вот иди, поволнуйся до утра!
Поздний вечер. Пустынная улица старого Тбилиси. На углу стоит Юра. Он печально по своему обыкновению что-то насвистывает и безучастно разглядывает рекламную тумбу, лохматую от обрывков старых афиш.
И вдруг Юра видит среди этих лохмотьев лицо дамы своего сердца. Прямо ему в глаза смотрит, улыбаясь, темнолицая светловолосая слаломистка, но уже не в лыжном костюме, а в простроченной рубашке с открытым воротом, в каких сейчас довольно часто выступают эстрадные певицы. На клочке афиши сохранились также и шесть букв, сначала четыре и после интервала еще две, но, увы, это грузинские буквы, которых Юра не знает.
С величайшей осторожностью Юра отрывает от тумбы портрет и прыгает от радости чуть ли не до второго этажа.
Проходящая мимо компанийка уличных юнцов приветствует его свистом и насмешливым улюлюканьем, наверное, что-нибудь вроде «дяденька, достань воробушка». Юра бросается за ними. Юнцы в комическом ужасе разбегаются, но одного из них Юра хватает за плечо.
– Ой, дяденька, пусти! Ой, больше не буду! – подпрыгивает юнец.
– Какой я тебе дяденька? – смущается Юра. – Тебе сколько лет?
Это повесть о молодых коллегах — врачах, ищущих свое место в жизни и находящих его, повесть о молодом поколении, о его мыслях, чувствах, любви. Их трое — три разных человека, три разных характера: резкий, мрачный, иногда напускающий на себя скептицизм Алексей Максимов, весельчак, любимец девушек, гитарист Владислав Карпов и немного смешной, порывистый, вежливый, очень прямой и искренний Александр Зеленин. И вместе с тем в них столько общего, типического: огромная энергия и жизнелюбие, влюбленность в свою профессию, в солнце, спорт.
Страшные годы в истории Советского государства, с начала двадцатых до начала пятидесятых, захватив борьбу с троцкизмом и коллективизацию, лагеря и войну с фашизмом, а также послевоенные репрессии, - достоверно и пронизывающе воплотил Василий Аксенов в трилогии "Московская сага". Вместе со страной три поколения российских интеллигентов семьи Градовых проходят все круги этого ада сталинской эпохи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Врач по образованию, «антисоветчик» по духу и самый яркий новатор в русской прозе XX века, Аксенов уже в самом начале своего пути наметил темы и проблемы, которые будут волновать его и в период зрелого творчества.Первые повести Аксенова положили начало так называемой «молодежной прозе» СССР. Именно тогда впервые появилось выражение «шестидесятники», которое стало обозначением целого поколения и эпохи.Проблема конформизма и лояльности режиму, готовность ради дружбы поступиться принципами и служебными перспективами – все это будет в прозе Аксенова и годы спустя.
Блистательная, искрометная, ни на что не похожая, проза Василия Аксенова ворвалась в нашу жизнь шестидесятых годов (прошлого уже века!) как порыв свежего ветра. Номера «Юности», где печатались «Коллеги», «Звездный билет», «Апельсины из Марокко», зачитывались до дыр. Его молодые герои, «звездные мальчики», веселые, романтичные, пытались жить свободно, общались на своем языке, сленге, как говорили тогда, стебе, как бы мы сказали теперь. Вот тогда и создавался «фирменный» аксеновский стиль, сделавший писателя знаменитым.
В романе Василия Аксенова "Ожог" автор бесстрашно и смешно рассказывает о современниках, пугающе - о сталинских лагерях, откровенно - о любви, честно - о высокопоставленных мерзавцах, романтично - о молодости и о себе и, как всегда, пронзительно - о судьбе России. Действие романа Аксенова "Ожог" разворачивается в Москве, Ленинграде, Крыму и "столице Колымского края" Магадане, по-настоящему "обжигает" мрачной фантасмагорией реалий. "Ожог" вырвался из души Аксенова как крик, как выдох. Невероятный, немыслимо высокий градус свободы - настоящая обжигающая проза.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
Сергей Носов – прозаик, драматург, автор шести романов, нескольких книг рассказов и эссе, а также оригинальных работ по психологии памятников; лауреат премии «Национальный бестселлер» (за роман «Фигурные скобки») и финалист «Большой книги» («Франсуаза, или Путь к леднику»). Новая книга «Построение квадрата на шестом уроке» приглашает взглянуть на нашу жизнь с четырех неожиданных сторон и узнать, почему опасно ночевать на комаровской даче Ахматовой, где купался Керенский, что происходит в голове шестиклассника Ромы и зачем автор этой книги залез на Александровскую колонну…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.