О дереве судят по плодам - [85]
Все это длилось несколько секунд. И все же я сумел увидеть диких баранов довольно близко, как говорится, «крупным планом», лишний раз убедившись в грациозности и силе этих смелых животных. Позже я наблюдал, как легко и ловко они прыгают с утеса на утес, как быстро взбираются на горные кручи, как бесстрашно ходят по узкому, как нож, карнизу скалы. Палево-серая шерсть архара удачно маскирует его среди такого же цвета скал, камней, трав, и поэтому не всегда удается его обнаружить.
Но встречи в горах волнуют не только с животными. Зайди в распадок осенью. Как тихо и нарядно здесь!.. В золотом воздухе — горьковатый запах увяданья, осеннего леса, сухого душистого сена. Среди пожелтевших и розово-красных кустарников и деревьев кем-то выбита тропа. Кем? Диким кабаном, козлом, волком, дикобразом, лисой, горным бараном или еще кем-то? Тропа извивается, идет прямо, а затем бросается в сторону. Вблизи такой тропы мне повстречался клен-керкау. Он весь был багряный, от низа до верха. С чем его сравнить? С застывшим пламенем костра? С пылающим на закате облаком? С красным фейерверком?
Нет, не то, все не то…
Клен был густой, раскидистый. Прямо от земли упруго взлетала вверх и в стороны стройная ватага ветвей, усыпанных красной лапчатой листвой. Верхние листья просвечивало солнце. Небольшой изящный лист керкау был совершенным по рисунку. Именно этим изяществом и какой-то милой беззащитностью он и привлекал к себе внимание. Позже мне не раз встречался керкау в виде отдельного дерева метров до десяти высотой и со стволом до метра в диаметре.
Тысячи гектаров Центрального и Западного Копетдага занимает арча. Это — дерево долголетия: до тысячи лет живет, а, может, и больше.
Во время горных экскурсий привалы я обычно устраивал где-нибудь в арчовнике. Выбирал для этого укромное местечко и разжигал костер. Ходить за дровами не надо — они под рукой. И сколько таких великолепных мест на Копетдаге! Одно лучше другого!
Расскажу только об одном.
Это был тупик в широкой балке, над которой круто обрывалась скала. К тупику, по склонам балки взбегала арча. Я развел костер. Утро ясное. Холодком обдает. Но вот языки пламени все смелее пробиваются между веток. Костер разгорается и начинает постреливать. Сизый дым волнисто подымается, вверх. От костра исходит разнеживающий зной. Я греюсь и вдыхаю арчевый дымок, который, как «дым Отечества и сладок и приятен». Приглядываюсь к месту, где сижу. Деревья вокруг старые, дряхлые. Под ними много сухого валежника, камней. С глубоким сочувствием гляжу на арчу, что поскрипывает напротив, за моим костром. Возможно, она и не очень старая, но вид у нее жалкий и печальный… Северная крона сорвана. Нижняя часть ствола оголилась и на ней болтаются мочальные ленты коры. Корни, похожие на щупальцы, высоко обнажены. Не трудно понять, с каким упорством и ожесточенным усилием они пробивались к влаге сквозь твердую, как камень, землю.
От высоты и ландшафта, на которых растет можжевельник, зависят его рост, наряд, форма. На самых высоких точках Копетдага, где-нибудь на высоте 2800 метров, арча жмется к земле как стланик и выше 60—80 сантиметров не поднимается. На более низких поясах она может быть стройной и высокой.
Не так давно исконная жительница гор, арча, пришла на улицы и в парки Ашхабада. Столичный климат пришелся ей впору. Арча не только украшает город. Выделяя фитонциды, она очищает воздух от вредных бактерий.
Что еще запомнилось?
Лук! На Копетдаге его десятки видов! Есть среди них настоящий гигант, высотой до полутора метров. Он так и называется: лук гигантский. Венчает его шаровидный зернисто-лиловый зонтик. Листья съедобны, богаты белками, витаминами, сахаром. Мощное растение и лук Вавилова. Есть лук, названный странным, своими цветками напоминающий ландыш.
Много на Копетдаге растений в виде колючих подушек. И самое знаменитое среди них — колючелистник железистый. Это полукустарничек с твердыми, как иглы, колючками. Цветет он в самую жаркую пору — в июне или в июле. Подушка колючелистника занимает сравнительно небольшую площадь, но выбрасывает он до десяти тысяч бледно-розовых, мелких, с приятным ароматом цветов. А другой колючелистник — мелкоголовчатый — цветет еще обильнее: на его подушках бывает до тридцати тысяч цветков. Такому количеству цветов могла бы позавидовать любая городская клумба.
В корнях и развитых частях колгочелистников много полезных веществ. Они применяются в кондитерском деле, в парфюмерии, в текстильной промышленности для отбеливания и мытья дорогих тканей, в цветной металлургии для обогащения руд, для производства ячеистого бетона.
В горах надо быть очень внимательным — иначе много интересного можно не заметить. Вот, например, перед нами серая, каменная глыба, покрытая желтыми лишайниками. Но каменная она только с виду. Это живое растение, полукустарничек качим. Если его разрезать пополам, то можно увидеть у него толстую оболочку, состоящую из тысяч тончайших, как волос, веточек. Соединенные вместе, они подходят к поверхности качима и питают на нем мельчайшие желтые цветочки, которые многие принимают за лишайник.
В сборник вошли две повести. Одна из них — «Золотая подкова», в которой показана судьба простого сельского парня Байрамгельды, настоящего героя нашего времени. Другая — «Хлебный жених», раскрывающая моральный облик молодых людей: приверженность к вещам, легкому и быстрому обогащению одного из них лишает их обоих настоящего человеческого счастья.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
«Клуб для джентльменов». Элитный стриптиз-клуб. «Театр жизни», в котором снова и снова разыгрываются трагикомические спектакли. Немолодой неудачник, некогда бывший членом популярной попсовой группы, пытается сделать журналистскую карьеру… Белокурая «королева клуба» норовит выбиться в супермодели и таскается по весьма экстравагантным кастингам… А помешанный на современном театре психопат страдает от любви-ненависти к скучающей супруге владельца клуба… Весь мир — театр, и люди в нем — актеры. А может, весь мир — балаган, и люди в нем — марионетки? Но кто же тогда кукловод?
В книгу вошли повести и рассказы о жизни подростков. Автор без излишней назидательности, в остроумной форме рассказывает о взаимоотношениях юношей и девушек друг с другом и со взрослыми, о необходимости воспитания ответственности перед самим собой, чувстве долга, чести, достоинства, любви. Рассказы о военном времени удачно соотносят жизнь нынешних ребят с жизнью их отцов и дедов. Издание рассчитано на массового читателя, тех, кому 14–17 лет.
Писатель Сахиб Джамал известен советским читателям как автор романов о зарубежном Востоке: «Черные розы», «Три гвоздики», «Президент», «Он вернулся», «Когда осыпались тюльпаны», «Финики даром не даются». Почти все они посвящены героической борьбе арабских народов за освобождение от колониального гнета. Повести, входящие в этот сборник, во многом автобиографичны. В них автор рассказывает о трудном детстве своего героя, о скитаниях по Индии, Ливану, Сирии, Ирану и Турции. Попав в Москву, он навсегда остается в Советском Союзе. Повести привлекают внимание динамичностью сюжетов и пластичностью образов.
Бустрофедон — это способ письма, при котором одна строчка пишется слева направо, другая — справа налево, потом опять слева направо, и так направление всё время чередуется. Воспоминания главной героини по имени Геля о детстве. Девочка умненькая, пытливая, видит многое, что хотели бы спрятать. По молодости воспринимает все легко, главными воспитателями становятся люди, живущие рядом, в одном дворе. Воспоминания похожи на письмо бустрофедоном, строчки льются плавно, но не понятно для посторонних, или невнимательных читателей.