О черни, Путевые заметки - [2]

Простите, что я еще некоторое время задержу ваше внимание на кошках. Я немножко специалист в этой области и мог бы долго рассказывать о кошках Ноттингхилла и Генуи, о венецианских и парижских кошках, о воспитании котят, о том, как снискать доверие кошки и о многом другом. Так вот, вы никогда не найдете в газетах сообщения о том, что кошка поймала дрозда или принесла троих котят. В газетах она всегда предстает в каком-то особом, необычном и даже ужасном свете: например, вас оповестят, что бешеная кошка покусала почтальона, что некий ученый открыл кошачью вакцину, что в Плимуте или еще где-нибудь родилась кошка с девятью хвостами, и так далее. Равным образом, вы не найдете в газетах заметки о том, что официант принес кому-то кружку пива, но зато узнаете, что он убил свою возлюбленную или что вспыхнула забастовка официантов.

Чешские Будейовице не попадут в газеты, пока в них все спокойно. Нужно, чтобы там устроили массовое истребление кошек или по крайней мере выборы, чтобы этот солидный город предстал перед человечеством в тревожном и трагическом свете; и если я читаю в газетах, что такой-то депутат произнес речь, я уже наперед знаю, что этот случай столь же необычен и драматичен, как случай с бешеной кошкой, которая покусала почтальона, или с официантом, убившим свою возлюбленную. Короче говоря, я хочу высказать мысль, которая волновала уже Честертона[Честертон Гильберт Кейт (1874-1936): - английский писатель, представитель течения неоромантизма. Его произведения являются своеобразными памфлетами, направленными против правящих классов Англии, но положительная программа писателя связана с католицизмом.]: мир газет состоит из одних только исключительных событий, чрезвычайных происшествий, а часто и чудес. Когда в газетах пишут о доме, то сообщают не о том, что он стоит, а о том, что он сгорел или обрушился или что он по крайней мере самый высокий в мире и вообще чем-то отличается от всех прочих домов, какие только существуют на белом свете. Официант, эта интригующая личность, убивает свою возлюбленную, кассир скрывается с доверенными ему деньгами, любовь с фатальной неизбежностью приводит к тому, что люди бросаются в Влтаву с моста Легионеров, автомашина - это орудие, с помощью которого устанавливают рекорды, попадают в катастрофы, давят детей и старых дам. В газетах все предстает в аспекте драматическом и даже вызывающем тревогу. Каждый утренний выпуск газет превращает мир в дикие дебри, где вас подстерегают бесчисленные неожиданности, опасности и эпические события.

Однако газеты не сообщат вам аршинными буквами, что сгорела Троя или что Ирод из соображений общественной гигиены приказал вырезать пять тысяч младенцев. Вы прочтете в них о кровавой драке слесарей на Штепанской улице, но вам не расскажут о кровавых боях Цезаря с галлами. Крови и огня еще мало, событие должно волновать своей новизной.

Недостаточно, чтобы оно било на воображение читателя; прежде всего оно должно быть актуальным. Газеты могут сообщить, что "сегодня, 14 декабря 1924 года, минуло три тысячи лет с того дня, как сгорела Троя", если же событие не падает точно на сегодняшний день, а совершилось чуточку раньше или позже, то для газет оно уже не годится. В мире газет, как и в мире диких животных, существует только настоящее: сознание газет (если здесь можно говорить о сознании) ограничено исключительно сегодняшним днем, отрезком времени от утреннего выпуска до вечернего или наоборот. Человек, читающий газету недельной давности, невольно испытывает чувство, будто он копается в хронике Далимила [Хроника Далимила - чешская хроника начала XIV века; написана стихами.]. Это уже не газета, а летопись. Метод газеты -актуальный реализм: существует то, что существует сегодня; extra praesentiam non est existentia: ergo bibamus! [вне настоящего нет существования, стало быть, давайте выпьем! (лат.)] Представьте себе, как бы вы были удивлены, если бы газеты опубликовали речь депутата Петровицкого[Петровицкий Франтишек - в период, когда Чапек писал этот очерк, - депутат Национального собрания Чехословацкой республики от национально-демократической партии, партии крупной буржуазии.], произнесенную год тому назад. Она может быть напечатана только с примечанием, что "сегодня исполняется ровно год" или что "эти золотые слова не утратили своего значения и сегодня": во всяком случае какое-нибудь "сегодня" обязательно должно фигурировать, иначе вам покажется, что на вас обрушилась вселенная, а категория времени сошла с ума, и пережить это было бы почти невозможно.

Один моралист (кажется, пан Гамма[Гамма - псевдоним Густава Яроша, чешского журналиста, современника Чапека, критика и очеркиста, писавшего главным образом по вопросам нравственности.]), проповедовал, что газетам следовало бы от актуальных событий обратиться к вечным, непреходящим ценностям, отдавая им предпочтение перед последними злободневными происшествиями; то есть, например, вместо речи Чичерина печатать речь Цицерона в защиту Планция, которая, бесспорно, успела утратить свою злободневность. Вместо сообщения о конфузе в парламенте можно бы было опубликовать выдержки из Конфуция, а вместо известия о последнем убийстве,главу из "Сети веры" Хельчицкого[...главу из "Сети веры" Хельчицкого.- "Сеть веры" - богословское сочинение известного чешского религиозного деятеля Петра Хельчицкого (ок. 1390-1460).]. Признаюсь - такую газету (подобные, вероятно, выходят на небе) я не хотел бы редактировать. Откуда было бы мне знать, почему сегодня вместо третьей речи против Верры нужно печатать речь в защиту Планция и почему именно сегодня, с точки зрения вечности, надо отдать предпочтение Конфуцию перед "Федоном" Платона? Если в газете помещена речь министра, то не потому, что она лучше, важнее для моей души, чем Нагорная проповедь, а потому, что она, в отличие от Нагорной проповеди, была произнесена вчера. Кража шубы в кафе, право, не более сенсационна, чем отречение Наполеона, но она случилась вчера. Что поделаешь, современность имеет особую и таинственную притягательную силу. Люди толпами бегут посмотреть на дом, в котором портной перебил утюгом всю свою семью из семи человек, но не стекаются толпами смотреть на Штербогол, где во время Семилетней войны погибло бог знает сколько тысяч человек вместе с самим генералом Шверином[Стр. 11. ...Штербого.1, где во время Семилетней войны погибло бог знает сколько тысяч человек с самим генералом Шверином. - Штербогол - местность неподалеку от Праги, где в 1757 году произошла битва между австрийцами и пруссаками. Обе стороны понесли большие потери; в этой битве погиб прусский генерал Курт Кристоа Швернн.]. Фанатический интерес к настоящему-одна из тайн жизни, а такжеодна из непостижимых тайн газет.