О чем знает ветер - [89]

– Один бледный, другой щекастый. Уже кое-что. Правда, так вот навскидку не вспомнить, но, может, после всплывет.

– Мое появление шокировало Лиама. Он будто призрак увидел. Не пойму, он от неожиданности выстрелил или от страха. Как ты думаешь, Томас?

– Тогда, на озере, я был шокирован не меньше Лиама. Но чтобы стрелять? Такое и в голову не пришло. Послушай, Энн, ты в большой опасности. Можешь сколько угодно таиться – эти двое, плюс Лиам, знают, что ты тоже их видела, а не только они – тебя. Лиам вообще называл тебя британской шпионкой. Когда он внушал мне, что ты – не наша Энн, я думал, он с головой не в ладах. Лиам оказался прав, но это обстоятельство только усиливает мое беспокойство. Я должен, должен разыскать Лиама! Мик Коллинз родом из графства Корк. Может, он наведет справки. Если Лиам и впрямь в Йогале, я вздохну свободнее.

– Как думаешь, Лиам сам оружие забрал?

Я озвучила подозрение, которое было у меня с самого начала. Недаром же я всю сознательную жизнь сюжеты разрабатывала.

– Оно ему принадлежит. Точнее, он за это оружие ответственность несет. Зачем ему лгать о его исчезновении?

– Чтобы меня очернить. Он вину за собой знает. В человека стрелял – это не шутки! Наверно, Лиам хочет представить меня безумной. Или рассуждает примерно так: «Если всем внушить, что эта женщина – шпионка и предательница, ей доверия не будет. Пускай тогда сколько угодно обвиняет меня в покушении на убийство – ее не послушают». Для этого Лиам и забрал оружие из тайника. Он бы всё равно это сделал, только в компании кого-нибудь из своих. Он пробрался в Гарва-Глейб один, тайник обчистил, а после сказал Дэниелу О'Тулу, что оружие пропало. Дэниел правды не знает. И ты не знаешь. Лиам пытался возбудить в обитателях Гарва-Глейб подозрения в мой адрес. И ему это удалось. Вот и ты хочешь найти его, расспросить. Твоя вера в меня пошатнулась.

– Что ж, объяснение логичное. – Томас помолчал, размышляя. Мы добрались до лужайки, которую от аллеи отделяли останки древней стены. Томас присел на камень, уронил лицо в ладони. Когда он снова заговорил, в голосе сквозила неуверенность, словно Томас боялся услышать ответ.

– Что с ней случилось? С той, другой Энн Галлахер, вдовой Деклана? Ты ведь знаешь, верно? И правда столь ужасна, что ты не решаешься открыть ее даже мне?

Я села рядом, нашла в темноте его ладонь, сжала покрепче.

– Томас, я не знаю. Иначе обязательно сказала бы. Мне не было известно даже о том, что Деклан – не единственный сын Бриджид, что у него два брата и сестра. Я – как все ирландцы, каждый из которых имеет родню в Америке. А ведь много лет я считала, что мы с дедушкой – последние из Галлахеров. Пока мне в руки не попался твой дневник, я о прадеде и прабабке вообще ничего не знала. Оэн не говорил о родителях. Доля участия Деклана и Энн в Пасхальном восстании открылась мне только благодаря твоим записям. От Оэна я знала, что его мать погибла в шестнадцатом, вслед за его отцом. Смерть Энн Галлахер никогда не ставилась под сомнение. Я видела могилы в 2001 году. Деклан и Энн лежат в могиле рядом, и рядом написаны их имена, и год смерти совпадает. Всё как сейчас на фамильном кладбище, только надгробия мхом затянуло.

Томас долго молчал, взвешивал услышанное.

– Беда в том, что, раз покинув Ирландию, ирландцы не возвращаются. Оставшимся неоткуда узнать, как сложилась судьба уехавших. Получается, что смерть, что эмиграция – всё едино. Кажется, одному ветру ведомо, что сталось с Энн Финнеган Галлахер.

– Aithnionn an gaoithe. Ветру всё известно, – прошептала я. – Дедушка меня, маленькую, этими словами утешал. Наверно, перенял их от тебя.

– А сам я впервые услышал эту поговорку от Мика Коллинза. Правда, Мик утверждает, что ветер – тот еще сплетник; не хочешь, чтобы о твоей тайне на всю округу звон пошел – ветру ее не доверяй, лучше скале шепни. Вот почему в Ирландии столько скал и валунов. Они впитывают тайны до последнего звука и никогда никому не выбалтывают. И слава богу – ведь мы, ирландцы, любим языками почесать.

Я рассмеялась. Вспомнилась история, которую недавно потребовал от меня Оэн, – про Донала и короля с ослиными ушами. Донал, которого распирало от желания хоть кому-нибудь поведать секрет про королевские уши, нашептал о них дереву. Потом дерево срубили и сделали из него арфу. Стоило коснуться струн, как арфа запела: «У короля ослиные уши!»

Из этой истории можно не одну мораль вывести. В частности, тайны рано или поздно становятся всеобщим достоянием. Томас точно был не из болтунов. Очень сомневаюсь, что к болтунам относился и Майкл Коллинз, да только истина каким-то образом нашарила лазейку и вышла наружу. А у некоторых истин страшное свойство – они людей убивают.

27 ноября 1921 г.

Нынче получил письмо от Мика. Он в Лондоне вместе с Артуром Гриффитом и еще несколькими делегатами, которых выбрали для участия в переговорах. В самой ирландской делегации согласия нет. Фактически делегаты разделились на две группы, и каждая считает себя вправе осуждать другую. Причем разногласия посеял сам де Валера. Они очень на руку Ллойду Джорджу. Он ими пользуется. Мик в курсе – и это его личная драма.