О чем знает ветер - [130]

– Кевин сказал, твое имя – Энн Смит, – перебила Мэйв.

– Он вам доводится правнучатым племянником, да? – уточнила я.

– Ишь, как быстро вычислила! Да, именно правнучатым, именно племянником. Мой Кевин беспокоится о тебе, Энн. Ты ведь ребенка ждешь. А где отец? Кевин говорит, впечатление, будто никакого отца и в помине нет.

– Мэйв, это ее личное дело! – прошипела Дейрдре.

– Я ведь не спрашиваю, замужем она или не замужем, – фыркнула Мэйв. – Я просто хочу правду знать. От сплетен уши устали. Пусть рассказывает.

– Мэйв, а что сталось с Томасом Смитом? – решилась я. В конце концов, не всё же ей меня допрашивать.

– Кто такой Томас Смит? – спросила Дейрдре между двумя глотками чая.

– Автор этой картины, – произнесла Мэйв. – Он был врачом и владел Гарва-Глейб. Я служила здесь до семнадцати лет, а потом закончила бухгалтерские курсы и уехала в Лондон, где нанялась в «Кенсингтон Сейвингз & Лоун». Есть что вспомнить про то времечко. Доктор Смит оплатил мне обучение плюс целый год слал деньги на комнату и питание в Лондоне. Нас, О'Тулов, был целый выводок, и всем доктор Смит образование дал. Поистине святой человек.

– А что с ним сталось? Он тоже… в Баллинагаре? – вымучила я и только теперь заметила: руки мои дрожат, да так, что чашка подпрыгивает на блюдце. Поспешно я поставила чайную пару на столик.

– Нет. Оэн Галлахер уехал в тридцать третьем году, а Томас Смит исчез чуть ли не назавтра. Ни тот, ни другой в Гарва-Глейб не вернулись, насколько мне известно.

– Погодите! – взмолилась бедняжка Дейрдре. – Кто такой Оэн?

– Оэн Галлахер – мой дедушка. Он рос и воспитывался здесь, в Гарва-Глейб.

– Ах вон оно что! Значит, вы, Энн, связаны тесными узами родства с этой женщиной! – Дейрдре указала на портрет, крайне довольная, что тайна раскрылась.

Я кивнула. Еще как связана, еще какими узами – теснее не бывает.

– А Кевину ты сказала, что тебя зовут Энн Смит, – с иезуитской настырностью перебила Мэйв.

– Ну и что? – заспорила Дейрдре. – Знаменитой писательнице без псевдонимов не обойтись. – Дейрдре рассмеялась. – Правда, «Энн Смит» оригинальностью не блещет. – Последовал второй смешок; мы с Мэйв сидели с каменными лицами. Щеки Дейрдре покраснели. Она залпом допила чай и зачастила: – Помните, Энн, я упоминала одну писательницу, вашу полную тезку? Так вот, я вам ее книжки привезла. Подумала, вам, будущей маме, пригодятся. Точнее, вашему малышу. Книжки-то детские. Они просто прелесть, да вы сами посмотрите. – Дейрдре снова вспыхнула и полезла в свою сумищу.

Странно, подумала я, какому это издателю взбрело выпустить детские книжки в черных обложках? Дейрдре шлепнула на столик целую стопку таких вот антрацитовых томиков. На каждом загадочно мерцало озеро, освещенное луной, по водной глади скользил красный ялик, сверху размашистым почерком Томаса было написано «Приключения Оэна Галлахера». Внизу название дублировалось белыми печатными буквами.

– Все книжки хороши, но та, что про Майкла Коллинза, по-моему, самая удачная, – трещала Дейрдре, тасуя томики, жаждая поскорее предъявить мне тот из них, который вызвал у нее столь бурный восторг.

Наверно, я застонала, потому что Дейрдре вдруг уставилась на меня, а Мэйв бросила:

– До чего ж ты бестолковая, Дейрдре! Глаза-то разуй! Тут написано «Энн Галлахер Смит». Получается, жена Томаса Смита, которая утонула в озере и которая изображена на портрете, и автор этих книжек – одно и то же лицо!

– Но… книжки были изданы только нынешней весной в память восемьдесят первой годовщины Пасхального восстания. Каждая библиотека в Ирландии получила их в дар. Ничего не понимаю.

– Можно взглянуть? – прошептала я.

Со священным трепетом Дейрдре положила книги мне на колени. Восемь штук. Всё правильно. Руки мои дрожали, Дейрдре не спускала с них пристального взгляда.

– Текст Энн Галлахер Смит. Иллюстрации доктора Томаса Смита… – Я читала, водя пальцем по строчкам, словно малограмотная. Раскрыла книгу, обнаружила кое-что новенькое. «Посвящение: С любовью в память о волшебных временах передаю в дар эти книги. Оэн Галлахер».

Книги были изданы с использованием новейшего оборудования. У меня на коленях лежали великолепно оформленные факсимильные копии наших с Томасом и Оэном самоделок – блокнотиков, сшитых и проклеенных вручную, проиллюстрированных дилетантом, написанных чернильным пером.

– Это мой дедушка перед смертью заказал, – пролепетала я. – Книжки в детстве принадлежали ему. Хитрец! Мне ни словечка, тайком всё сделал… – Я растрогалась до слез.

– Тем более, Энн, они ваши по праву, – подытожила Дейрдре. – Примите их, пожалуйста. Ой, да вы почти плачете!

– Всё в порядке, это я от неожиданности. Спасибо. Книги восхитительны.

Мэйв словно сдулась. Вся ее язвительность исчезла, и с вопросами она больше не приставала. Видимо, решила: достаточно, что она сама в курсе, кто я такая есть, а из меня признание выбивать жестоко.

– Мы очень любили Энн, – прошептала Мэйв, и губы у нее задрожали. – Про нее всякое болтали, особенно когда она… умерла. Но мы, О'Тулы, не слушали. Робби, мой брат, ею восхищался. Я ей в рот смотрела. Да что там! Когда Энн пропала, в Гарва-Глейб как будто свет погас.