О чем мы думаем, когда думаем о футболе - [4]

Здесь уместно привести еще одну цитату Кройфа: «Почему нельзя выиграть у более богатого клуба? Никогда не видел, чтоб мешок с деньгами гол забил». Возможно, то, что нас объединяет как зрителей и любителей игры, – это одновременная правда и неправда высказывания Кройфа.

Президент FIFA Зепп Блаттер объявляет Катар страной – хозяйкой ЧМ-2022 в Выставочном центре Цюриха, 2010 г. Laurence Griffiths/Getty Images

С одной стороны, нам необходима решительная и строгая критика коррумпированной транснациональной корпоративной структуры футбола. И в этом нам призван помочь анализ потоков капитала и распределения средств производства согласно Карлу Марксу либо же анализ соотношения сил в футбольном мире в духе Мишеля Фуко. При этом мы не должны оставлять вне поля нашего внимания неразрывные, имманентные связи между футболом и насилием, футболом и войной, футболом и колониализмом, футболом и расизмом, футболом и формами ретроградного и атавистического национализма (ярким свидетельством которого могут служить жестокие столкновения между английскими и российскими фанатами во Франции во время чемпионата Европы в 2016 году, но таких печальных примеров много, имя им – легион). Необходимость в такой критике сегодня стоит как никогда остро – особенно в свете перспективы двух предстоящих Кубков мира (Россия-2018 и Катар-2022), решения по которым, бесспорно, принимались в условиях системной коррупции в FIFA.

С другой стороны, футболу в неменьшей степени требуется поэтика, более сфокусированная на форме и способная одновременно воспеть мощь и трогательную красоту этой игры. Аргентинский футболист и тренер Марсело Бьелса, вдохновитель для одних (убедительный пример тому – наставник «Тоттенхэм Хотспур» Маурисио Почеттино) и безумный гений для других (на родине Бьелсу окрестили «Сумасшедшим»), говорит, что «сущность футбола – это жест на страже интересов красоты»[5].

Аргентинский футболист Диего Марадона против группы бельгийских защитников в матче ЧМ-1982, который его сборная выиграла со счетом 1:0. Steve Powell/Allsport

Ибо красота здесь везде: красота игроков, насыщенная зелень травы, пересеченная четкой геометрией белых линий, красота постоянно меняющихся очертаний, взаимосвязанных и переплетенных движений, захваты и столкновения во время игры, динамика и комбинации на поле, красота баннеров и флагов, покачивающихся в руках фанатов, звук, сила и ритм их песен. И конечно же это изящество, элегантность, раскованность и пластичность движений. В этой связи я часто вспоминаю выдающегося футболиста Зинедина Зидана – особенно то, каким он предстал в прекрасном фильме Филиппа Паррено и Дугласа Гордона 2006 года. Свежа в памяти и невероятная уравновешенность движений таких игроков, как Роберто Баджо, Паоло Мальдини, Тьерри Анри, Андреа Пирло и Андреса Иньеста.

Но при этом я также впечатлен простой грацией и изяществом целых команд. Взять хотя бы рисунок игры сборной Германии в полуфинальном матче против Бразилии, когда южноамериканцы были повержены со счетом 7:1 на своем же, «домашнем», ЧМ-2014. Самое сильное впечатление производила именно простота немецкой игры: контроль мяча, пас, проход, передача, прием мяча, удар, гол.

Футбол нередко называют прекрасной игрой без какого-либо скрытого подтекста. Почему же он такой красивый и в чем заключается его очарование? В своей небольшой книге я попытаюсь ответить на эти вопросы, используя метод, который философы называют феноменологией.

Феноменология – это философская традиция, которая проявилась в самом начале XX века в работах немецкого философа Эдмунда Гуссерля, а затем нашла свое продолжение в трудах Мартина Хайдеггера, Жан-Поля Сартра и Мориса Мерло-Понти. На самом деле все очень просто: феноменология – это описание того, с чем мы сталкиваемся в своем повседневном бытии. Это попытка довести до уровня рефлексии все то, что мы оставляем без внимания во время неосознанного течения нашей жизни. Это попытка четко указать, что именно прячется в накопленном нами опыте. Именно поэтому Мерло-Понти описывает феноменологию как переосмысление взглядов на мир.

Именно феноменологический подход способен привести нас к поэтике времени, пространства, драмы и всех элементов того, что Уильям Джеймс называет «эта таинственная сенсорная жизнь», которые и составляют все многообразие футбольного опыта. Я надеюсь, что подобный подход позволит читателю увидеть красоту футбола несколько другими глазами.

Как можно достичь разумного компромисса и сгладить противоречие между необходимостью критики футбола и возможностью существования его поэтики? Можно ли разрешить конфликт между ассоциацией и социализмом футбола по форме и безудержным капитализмом угрожающих масштабов по содержанию? Я мог бы трусливо заметить по этому поводу, что поставленная задача выходит за рамки моей компетенции в этой книге, но это прозвучит как дешевая отговорка. Но скорее я считаю, что противоречие должно оставаться неразрешенным: не столько в смысле диалектики, бросающей вызов любому примирению, сколько в виде свербящей раны, которую мы продолжаем расчесывать в начале каждой игры, каждого турнира, каждого сезона.