О чём молчит Ласточка - [82]

Юра ждал его за столом кухонного островка, разделяющего зону кухни и гостиной. Он был одет в те же брюки и тонкую вязаную кофту с широким овальным вырезом.

— Я уж думал, ты заблудился, — хмыкнул он, открывая бутылку рома. Из выреза на одну секунду показалась ключица.

«Какой он худой», — подумал Володя, садясь напротив, но вслух этого не произнёс.

— Пришёл на запах. Что на ужин?

— Если ты рассчитывал на немецкие колбаски с пивом, разочарую: у нас курица и ром.

— Меня всё устраивает, — улыбнулся Володя.

Ужинали в тишине. Володя не мог придумать тему для разговора — в голове металось так много мыслей, что выбрать какую-то одну не получалось, её тут же вытесняла другая. Юра тоже молчал.

Юра убрал грязную посуду в мойку и разлил ром по бокалам.

— Итак, куда едем завтра? — спросил он, нарезая грейпфрут.

— Куда скажешь. — Володя пожал плечами, потянулся в нагрудный карман за ручкой, но вспомнил, что оставил пиджак наверху. — Принеси бумажку и ручку, пожалуйста, я напишу план. — Когда Юра протянул ему блокнот и карандаш, Володя сощурился, приготовившись писать: — Итак, что тут есть крутое, Берлинский музей, кажется?

— Есть целый музейный остров! — Юра положил закуску на тарелку и поставил на стол. — За встречу, — воскликнул он и, не дожидаясь ответа, выпил ром залпом.

Володя взял дольку грейпфрута и так и замер с ней в зубах — ничего себе Юра пьёт.

— Что так смотришь? — Юра нахмурился и принялся остервенело вытирать рот. — Я испачкался?

— Нет, всё в порядке. — Володя сделал небольшой глоток. Не привычный к крепким напиткам, пить так же быстро, как Юра, он не умел.

Юра налил себе ещё и вдруг лукаво улыбнулся:

— Или соскучился и теперь не можешь насмотреться?

Володя смущённо кашлянул. Всё же заставил себя выпить ром залпом. Поёжился и протянул бокал Юре, чтобы наполнил.

— Так что? — поторопил Юра.

Под его пристальным, любопытным взглядом было неуютно.

— Возможно, — протянул Володя с улыбкой и вдруг вспомнил: — Кстати, пока бродил по дому, не заметил, где ты пишешь. Покажешь свой кабинет?

— Пошли, — кивнул Юра, поднимаясь с места. Захватив свой стакан и бутылку, повёл Володю из кухни.

Дверь в его кабинет спряталась в тени лестницы — если не знать, куда идти, то и не заметишь. После своих хором Юрин дом казался Володе очень маленьким: он провёл здесь всего пару часов и уже несколько раз стукнулся то о мебель, то о дверные косяки. Ему и в голову не приходило, что в этом тесном домишке может располагаться ещё одна комната. Но она была. А то, что из всех помещений кабинет оказался самым просторным, давало понять, что именно в Юриной жизни имеет явный приоритет.

В центре комнаты стоял небольшой диван, на нём лежали аккуратно сложенные подушка и плед. Возле окна расположилось пианино, слева от него примостился стол с компьютером, справа — синтезатор. Возле синтезатора стоял предмет, вызвавший особенное любопытство — патефон, а под ним — шкаф с грампластинками. Вообще любопытство здесь вызывало решительно всё: от заполненных книгами и папками стеллажей до стен, практически полностью скрытых под дипломами и фотографиями.

К фотографиям Володя направился первым делом. Странно, но запечатлён на них был вовсе не Юра.

— Кто все эти люди? — спросил Володя, окидывая взглядом стену.

— Приятели и коллеги, — ответил Юра, наливая себе третий стакан.

— Как-то странно ты их называешь — приятели. Почему не друзья?

— Нет ничего странного. — Юра пожал плечами. — Здесь дружат по-другому, не так, как в России или Украине. С одними хорошо жарить барбекю, с другими — хорошо ходить на концерт, с третьими — в клуб. Но чтобы изливать душу… — он покачал головой, — нет, здесь это не принято. Для души есть психоаналитик.

— Какая дикость, — хмыкнул Володя.

— Отчего же дикость? — удивился Юра. — Вовсе нет. Наоборот — это цивилизованный, рациональный подход: зачем грузить своими проблемами некомпетентных людей, когда есть специалист — психоаналитик.

— Но зачем тогда ты хранишь все эти фотографии?

— Чтобы никого не забыть, — просто ответил Юра и снова выпил залпом ром.

— Ну ты даёшь, — хмыкнул Володя, удивлённый тем, что после трёх стаканов Юра казался абсолютно трезвым. Ведь сам Володя уже после первого почувствовал, что язык развязывается, голова пустеет, а тело расслабляется.

— Что тут удивительного? — спросил Юра, явно не поняв, к чему было Володино восклицание. И принялся рассказывать: — Это — одногруппник, с которым вместе написали несколько произведений. Это — тот вокалист, с которым мы приезжали в Харьков, ты его видел. Я для него много чего написал… А вот эти ребята, — Юра обвёл рукой пять фотографий, — из прайда. Первые мои приятели «по теме», так сказать. Общаемся до сих пор.

Во внешности четверых из пяти Володя не нашёл ничего примечательного, но один Юрин друг, вернее, подруга, была трансгендером.

— Смело, — прокомментировал Володя, разглядывая невероятно тощего, лысого парня в пышном чёрном платье.

— Это Анна, — пояснил Юра. — Тоже занимается музыкой, правда, электронной, и печёт обалденные пончики. Мне дико нравится тембр её голоса. Хочу записать с ней пару песен, но она очень скромная, никак не получается уговорить её даже подумать о выступлении на сцене.