О чём молчит Ласточка - [68]
Сердце кольнуло ностальгией, но эта грусть была лёгкой и светлой.
— Мне сегодня написала Маша. Про этот мюзикл спрашивала, — объяснил Юра, широко зевнув.
— Долго же она собиралась, я дал ей твои контакты ещё в сентябре. — Володя тоже зевнул, будто заразившись от Юры.
— Ясно, — хохотнул тот, — давай-ка ты собирайся домой. Тебе ещё ехать, да и мне пора на боковую.
— Нет, подожди. Расскажи, что там Маша пишет.
— Да ничего особенного. — Юра качнул головой. И в ответ на подозрительный взгляд Володи добавил: — Честное пионерское, мы ещё толком и пообщаться не успели. — Он нежно улыбнулся: — Ладно, всё. Жаль с тобой прощаться, но нам обоим пора спать. Мне завтра надо встать пораньше.
— Сладких снов, — сказал Володя, в душе не желая заканчивать этот разговор. Но времени и правда было уже много, голодная Герда ждала его дома, нужно было торопиться.
Едва такси подъехало к дому, как он получил сообщение от Юры:
«Прикинь, я до сих пор не сплю».
Володя оторвал от себя счастливую Герду и, насыпая ей в миску корма, с трудом написал:
«Почему?»
«Да это чёртова “Юнона и Авось” пристала! Теперь вот вспоминаю наш последний костёр и… жутко мёрзну! Я лежу под двумя одеялами и мёрзну! Придётся третье купить».
«Оденься потеплее. Так и заболеть недолго».
«Не могу. Я привык спать голым, в одежде не усну».
— Кх, — кашлянул Володя. Напряжённо вздохнул.
«Юр, в такие подробности ты меня, пожалуйста, не посвящай».
«Не понял», — Юра прислал обиженный смайл. Из всех смайликов Володя больше всех ненавидел именно его.
«Не обижайся! Просто у меня фантазия бурная, а сейчас я ещё и под мухой».
«Хочешь сказать, так сразу меня и представил? — написал Юра и выслал вдогонку хохочущий смайл. — А хочешь, я прямо сейчас себя сфотографирую и фотку вышлю?!»
Чистя зубы, Володя кое-как натыкал левой рукой:
«Ничего тебя понесло — от грустных воспоминаний к эксгибиционизму!»
«Там было не только грустное, вообще-то. Только не говори, что никогда об этом не вспоминал».
«Вспоминал конечно».
«Ты знаешь, Володь, это был один из самых чувственных моментов моей юности».
— Юра, блин! — буркнул Володя, ложась в кровать. То же самое продублировал в сообщении:
«Блин, Юра!»
«Да что не так-то?!»
«Я не люблю вспоминать об этом, потому что, во-первых, мне было больно тогда. И, во-вторых, мне, блин, больно сейчас, но уже в другом смысле».
«В каком?»
— Да он что, издевается? — спросил Володя вслух. Герда, будто бы отвечая ему, что-то проскулила.
Володя написал:
«Ты сам запретил мне видеться с Игорем, а теперь провоцируешь! Ещё и про всякие тюнинги напомнил. Это неприятно».
«Так вот оно что… Прости, больше не буду».
«Вот и правильно».
«Прими файл».
«Не приму».
«Прими, я сказал!»
Володя вздохнул — ведь не вышлет же Юра всерьёз фотографию в стиле ню? Скачал файл, открыл. Со снимка на него смотрел сонный, растрёпанный Юра. Он лежал на тёмно-синей подушке с натянутым по самый подбородок одеялом.
«Ну и как я тебе? Сексуальный?» — И хохочущий смайл.
— Вообще-то, да, — вслух пробубнил Володя.
«Ты очень милый. Но шутки у тебя всё равно хреновые!»
«Какие уж есть…» — ответил Юра.
Володя сел в кровати, набрал: «Если продолжишь в том же духе, я приеду к тебе не дружить…» — и удалил сообщение. Снова набрал текст: «Зачем ты кокетничаешь со мной? Хочешь, чтобы я приехал к тебе как друг или как…» — и снова удалил. Отправил нейтральное «Спи уже, провокатор».
Шутки шутками, а Юра добился своего — заставил Володю вспомнить тот разговор в лодке, когда он рассказал про свои еврейские корни и обрезание. Как сильно тогда взбудоражила Володю эта тема! И, к его стыду, увлекла и сейчас.
Да, в Европе и Америке это не редкость, но здесь и сейчас для Володи это стало ещё одной особенностью Юры. Лёжа в одиночестве в темноте, он размышлял о том, каково это — быть с ним? Тело среагировало на фантазии и заныло, его окутало болезненное тепло.
Нельзя фантазировать. Нельзя даже думать об этом, он друг. Нет, не просто друг, а бывший возлюбленный. Тот, по кому Володя некогда сходил с ума. Тот, с кем сходил с ума. Тот, без кого сходил с ума. Нельзя придавать его образу сексуальности, ведь он живёт за тысячу километров, в другой стране, их связь настолько хрупка, что в любой момент может оборваться. Стоит кому-нибудь появиться рядом с Юрой, не в виртуальном пространстве, а в реальной жизни, или стоит появиться важным делам, как Володя вмиг станет для него никем.
Володя всё это понимал, но воображение уже нарисовало возбуждающие картины: какой он, Юра, каково заниматься с ним сексом. Сексом? Нет, любовью! Потому что тогда у них был не секс, а любовь. В голове тут же вспыхнули картинки того, что было между ними и как: ива, ночь, его губы, его тело…
У Володи зашлось дыхание, сердце заколотилось, кровь отлила от лица, а руки опустились к паху…
Заскулила Герда, и Володя будто очнулся от наваждения — в кои-то веки ей приспичило на улицу исключительно вовремя.
Гуляя с собакой, он думал: разве у них с Юрой что-то вообще может получиться? Володя не говорил на немецком и не разбирался в музыке. По сути, не знал двух главных Юриных языков: на одном Юра думал, на другом — чувствовал. Ну и что? Зато он знал тот язык, на котором Юра может обо всём этом рассказать.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.