О чем молчит Биг-Бен - [8]

На работе на меня смотрят с уважением:

— К тебе пришли через неделю и прочистили засор? Вот повезло! Я месяц ждала, когда починят кран в раковине, — говорит Палома.

— У меня была такая проблема, — кивает Рика, вторя Паломе, — я месяца полтора пыталась добиться, чтобы отремонтировали, но ничего не вышло. Потом пришел папа и все починил — хорошо, что он у меня сантехник.

В этот момент мы идем с коробками по большой лестнице с восьмого этажа на шестой. Эта лестница на партнерских этажах офиса — их занимает руководство, стоящее над всей компанией. Партнерские офисы выглядят совсем не так, как наш опенспейс. Они даже не опенспейс. Там очень тихо, и сплошь кабинеты за закрытыми дверями с матовыми и непроницаемыми стеклами. Неожиданная обстановка вокруг: мебель темная, как дубовая, а ковры — светлые и мягкие. В открытых пространствах сидят только секретари. Их столы раза в три больше наших, стоят отдельно, на большом расстоянии друг от друга. Мне кажется, тут даже воздуха больше. Словно партнерам его побольше раздают, не то что обычным людям.

Самое странное — лестница по центру. Они сделали себе отдельную широкую лестницу посреди помещения, и, наверное, ее смело можно назвать парадной. Видимо, по ней партнеры передвигаются чинными группами, чтобы не толкаться в лифтах или на обычной непримечательной лесенке («для людей»), которая пронизывает здание с первого до последнего этажа. Партнерская лестница идет только по их этажам. Сейчас мы спускаемся по этой лестнице с коробками, забитыми файлами, — они временно хранились в небольшой подсобке на последнем этаже.

Казалось бы, зачем таскаться с коробками, пусть и не очень тяжелыми, по лестнице, если можно спустить их на лифте. Но именно сейчас с лифтом приключилась проблема, его срочно обслуживают, и всех сотрудников пустили ходить по обычной лестнице, а нам — так уж и быть — позволили спуститься с коробками по партнерской. Тереза так и сказала:

— Нам повезло, партнеры разрешили перетащить коробки по их лестнице, чтобы не толкаться со всеми.

— Так может подождать, когда заработают лифты? — спрашиваю я, пока остальные молчат.

— Просто непонятно, когда они заработают, а нам надо срочно пересматривать файлы — некоторые клиентские документы, нужные нам, есть только в оригинале. Необходимо их найти.

— А Итон не может прислать копии?

— Ни в коем случае! Просить его — все равно что показать низкий уровень профессионализма.

Тереза говорит убежденно, и я замолкаю, прикидывая, почему это покажет низкий уровень профессионализма. Ну, может, конечно, слегка некрасиво: какие-то документы уже были у нас, а мы их как будто потеряли. Но мы не потеряли. Ну, попросим еще раз. Что с того? А так вместо одного короткого мейла будем сейчас целый день или даже два перебирать эти файлы — там много… Не очень рационально, по-моему.

— Ксения, в конце концов, мы же не наверх их тянем, а спускаем вниз, — вырывает она меня из размышлений, — так что, ребята, нам повезло!

Она бодро поднимает небольшую коробку и начинает спускаться, подавая нам пример. Мы идем за ней. Этажом ниже у нее звонит телефон. Она ставит коробку на ближайший пролет, отвечает что-то на чешском и кивает нам, мол, не ждите, проходите дальше.

Мы продолжаем прерванную беседу про мой засор.

— Том, вот ты англичанин, может, ты подскажешь, как быть? Почему они не ничего не делают? Разве это правильно? — Я поворачиваюсь к нему. Меня не покидает чувство, что он относится ко мне настороженно. Я пытаюсь чуть расположить его к себе.

— Решается все просто, — говорит Том спокойно, — в следующий раз пригрози им судебным иском. Так и напиши, что при всем уважении, ты очень сожалеешь, но будешь вынуждена… И все.

— Прямо сразу вот так?

— Почему сразу? Ты же вроде говорила, что вы уже неделю переписываетесь? Нормально.

Я киваю, и мы заходим в один из маленьких аквариумов на нашем этаже, в котором будем разбирать коробки.

Терезы с еще одной коробкой нет. Все выжидающе смотрят на меня. Я понимаю, что самая старшая здесь и должна сказать всем, что делать, но мне хочется дождаться Терезы — пока я чувствую себя не вполне уверенно.

— Тогда мы пока за кофе, — говорит Палома, и они с Рикой пробираются через коробки к двери. — Том, ты пойдешь?

— Я не хочу кофе, спасибо.

— Ксения, тебе что-то принести? — улыбается Рика.

Я отказываюсь, и они уходят. Мы остаемся с Томом одни. За стеклянными стенами — офис, но никого из наших не видно — наверное, на встрече. Только чуть вдали над перегородками видны макушки нескольких человек из соседнего отдела. Они работают. Стоит тишина, наполненная лишь жужжанием офисной техники да шумом кофемашины со стороны кухни.

Несколько минут мы с Томом сидим молча. Он успел захватить со стола ноутбук и сейчас что-то изучает на экране. Я вижу, как он переключается с почты на экселевский файл, испещренный цифрами.

Он не смотрит на меня, и мне неловко. Надо начать какую-то тему, что-то спросить. Я почему-то вдруг смущаюсь. Даже не знаю, почему я порой смущаюсь в его присутствии. Наверное, потому, что совершенно не могу его разгадать. Что он думает обо мне, что чувствует. Вроде отвечает всегда ровно и приветливо, но сам не начнет разговор, не спросит ни о чем. Даже по работе. Впрочем, это пока не удивительно — я еще мало в чем ориентируюсь, в наших файлах и отчетах он разбирается больше, чем кто бы то ни было. Может, даже больше Ксавье. У них с Ксавье словно какое-то невидимое противостояние. Они совсем разные.