О чём молчали города. Мистические истории - [54]

Наверное, в туннеле на самом деле существовала естественная вентиляция: вскоре видимость совершенно восстановилась, хотя пыль ещё плавала в свете нашлемных фонарей. Решили двигаться в сторону обвала, который бесформенной горой высился впереди. Призывы продолжились, но Лёха не откликался. Выяснили, что совсем рядом с обрушением находится другой коридор – тоже заваленный землёй и камнями. У всех на поясе висели прочные перчатки, которыми, впрочем, до этого момента никто не пользовался. Дмитрий и Макс принялись разгребать землю в надежде увидеть ногу или руку товарища, но, как они ни старались, попытки были тщетны, да и копать руками – совсем не то, что лопатой. Тут-то Мила и вспомнила, что в комнате отдыха, в которой они только что находились, есть какая-то старая лопата.

Максу и Дине было строго-настрого наказано стоять у обвала и прислушиваться, не доносятся ли откуда-нибудь Лёхины крики или стоны, а Мила вместе с Крымовым отправились обратно, благо отошли они недалеко. Лопата нашлась не сразу, но помещение было настолько мало, что поиски не заняли много времени.

Дина продолжала звать исчезнувшего парня, а Макс раздумывал, чем бы ещё расковырять землю. В смежном коридоре он увидел прямо на земле чьи-то кости и вполне справедливо рассудил, что они принадлежат собачке, – ведь где-то в подземелье должны умирать эти странные собачки.

– Я возьму кость подлиннее вон там, – сказал он Дине, направляя луч фонарика на белеющие останки, – чтобы помочь нашему писателю.

И прежде чем она успела ему ответить, Макс решительно шагнул влево.

Мила и Дмитрий уже видели их, когда юноша направился в боковой ход.

– Стоять! – вскрикнула сталкер, и её голос сорвался.

– Да я щас вернусь! – беспечно отозвался парень, протягивая руку за костью, сделал ещё один шаг… и сразу провалился в глубокую яму, заполненную холодной водой. Вышло так, что пыль густым слоем покрыла воду и кости просто плавали сверху. Парень хоть и хлебнул воды, сразу же вынырнул на поверхность; рядом мирно покачивались злополучные кости, а Мила, их верный сталкер Мила, еле удерживала Дину и Крымова от попыток помочь товарищу.

Все орали одновременно: Дина вопила, что Макс сейчас утонет, Дмитрий кричал, что надо протянуть бедняге лопату и вытащить на сушу, а Мила запрещала им приближаться к коварной яме. При этом она заступила дорогу самому сильному – то есть Крымову.

– Да ты с ума сошла! – взвизгнула Дина, оттолкнула девушку и, подбежав как можно ближе к Максу, протянула ему руку.

– Назад! – рявкнула Мила, и тут все заметили, что глаза Макса выкатились из орбит, рот открылся, а прямо над его головой показалось чьё-то мерзкое бледное лицо с бликующими от света фонарей глазами.

Совершенно непредсказуемо повела себя хрупкая артистка Дина: она выхватила из-за пазухи аккумуляторный фонарь и нажала на какую-то кнопку; послышался треск.

– Сейчас получишь, мерзость!

– У неё электрошокер, – пробормотал Крымов, перестав сопротивляться Миле.

– Стоять! – прогремела та. – Убьёшь Макса: он же в воде!

Дина остановилась. Глаза парня сделались совсем нездешними и начали закатываться, а существо блеснуло безумным взглядом.

– Да пошла ты!.. – прошипела Дина, уронила фонарь и ухватила-таки Макса за вытянутую руку.

Дмитрий, похоже, на себе протащил Милу до места трагедии, подхватил с земли фонарь и направил свет прямо в глаза чудовищу. Послышалось гадкое захлёбывающееся рычание, и голова Макса оказалась уже у самого края ямы – оставалось только освободить его от морлока и вытащить на сушу. И тут произошло непоправимое: Макс всё с тем же безумным взглядом схватил плавающую рядом кость и воткнул острым концом Дине в горло. Она жалобно пискнула, схватившись за шею, и упала набок, обливаясь кровью и жутко хрипя.

Крымов и сам уже плохо соображал, что делает; он размахнулся и обрушил фонарь на голову уроду. Фонарь разлетелся на куски, а морлок раззявил пасть и под бурленье пузырей ушёл под воду. Луч света упал на её маслянисто-чёрную поверхность, и стали видны чернильные разводы: это была кровь побеждённого мутанта. Макс перестал таращить глаза и обмяк. Когда Дмитрию удалось выволочь на сушу его мокрое дрожащее тело, он увидел, что Мила, перепачканная кровью, баюкает на руках словно спящую Дину. Горло и грудь артистки залила кровь, глаза её были закрыты, хрипы прекратились.

Он сел, не зная, что предпринять, и спросил:

– Макс опасен, как вы думаете?

– Это был не Макс, – отозвалась Мила чужим голосом, – а Голем. Надо привести парня в чувство и бежать за подмогой, если Лёха ещё жив.

– Что с Диной? – выдавил он из себя.

– Пробита гортань. Она захлебнулась кровью.

Ужас придавил Крымова к влажной земле.

Спустя некоторое время им пришлось пережить истерику пришедшего в себя Макса, который не мог поверить, что несколько минут назад он зверски убил хорошо знакомого ему человека, мало того – женщину, которая пыталась его спасти. После похлопывания по щекам он продолжал дрожать, но уже был в состоянии куда-то двигаться. Требовалось бежать и привести подмогу, чтобы спасти оказавшегося под завалом Лёху, но на деле всё оказалось сложнее. Обратную дорогу измученная троица преодолевала с трудом. Макс, вероятно, ещё не отошёл от шока; в его ботинках хлюпала вода. Дмитрий чувствовал, что ему не хватает сил, потраченных на бесплодные раскопки завала и на спасение Макса. Мила со следами Дининой крови на жёлтом костюме только сейчас осознала, какую чудовищную ответственность она несёт за жизнь подопечных, и у неё не было ни сил, ни желания подгонять мужчин. Почти у самой двери распутинского дома экскурсантов настиг крик Ревуна. Он словно бритвой полоснул по издёрганным нервам, и все, включая Милу, вздрогнули.