О чём грустят кипарисы - [5]

Полёт продолжался 15 минут — два круга над аэродромом, — а я за это время успела ещё пролететь над Северным полюсом и над полюсом Южным, установила несколько мировых рекордов, атаковала стаю фашистских стервятников, нарушивших нашу границу, а когда кончились боеприпасы, пошла на таран, погибла славной смертью и — воскресла… Всю ночь я не спала, сидела у раскрытого окна, глядела на звёзды и шептала: «Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, свету!..»

Первый самостоятельный полёт, как и первая любовь, не кончается никогда, его прерывает только смерть. В тот солнечный летний день я всем существом ощутила: без неба жить не смогу. С упоением выполняла лётную программу: после полётов по кругу отрабатывала мелкие и глубокие виражи, спираль, змейку, штопор, боевой разворот. Экзамены сдала на «отлично». После окончания школы меня, единственную из девушек, назначили инструктором. Сказали: научилась летать — теперь учи других.

Началась война, в Тбилиси открылась военно-авиационная школа. Меня направили туда, назначив командиром звена, присвоили звание младшего лейтенанта. На мои рапорты с просьбой направить на фронт начальство отвечало отказом. Больше года работала в санитарной авиации, перевозила раненых из медсанбатов в тыловые госпитали. Добилась приёма у командующего 4-й воздушной армией Константина Андреевича Вершинина. Ожидала, что услышу привычное: «Вы занимаетесь очень важным, ответственным делом…» Приготовила ответ: «Всё понимаю, но настаиваю на своей просьбе, уверена, что на фронте принесу больше пользы Родине». Командующий внимательно выслушал меня, сказал, что ночные полёты за линию фронта очень опасны, женский авиационный полк несёт потери. «Тем более, — заявила я, — мне надо быть там, это мой долг». И добавила, что моя лучшая подруга Ольга Санфирова, тоже татарка по национальности, воюет в составе полка, исполняя обязанности командира эскадрильи, мы хотим вместе бить фашистов? Генерал улыбнулся. Убедили, говорит, я дам распоряжение, до полка добирайтесь сами.

Поезда были переполнены, ехать пришлось с пересадками, но в воинских эшелонах мне всегда находилось место. Лежу на полке и думаю: «Приближаюсь к полку, а полк приближается ко мне». В то время бон шли в предгорьях Кавказа, наши войска отступали. Добралась до Грозного, узнала, что полк базируется поблизости, в станице Ассиновская… Снова учёба и труд, труд, труд. Невежд и лентяев можно встретить в небе лишь среди пассажиров…

Видимо, детям не хотелось уходить, один из новичков спросил:

— Магуба Хусаиновна, сколько вы сделали боевых вылетов?

Хозяйка улыбнулась.

— Вы забегаете вперёд. Ладно, открою вам этот секрет — 782 вылета.

— И столько раз немцы обстреливали самолёт?

— Нет, гораздо больше. Случалось, нас обстреливали ещё на пути к цели, например, когда мы пересекали линию фронта. Кроме того, иногда штурман не успевала прицелиться или сбрасывала не все бомбы, приходилось возвращаться в огненный ад. Сама до сих пор удивляюсь, как это я и многие мои подруги остались живы. Были и удачные вылеты, когда немцы не успевали открыть, огонь, но это было не правилом, а исключением.

— Магуба Хусаиновна, а вы читали книги на фронте? — спросила одна из девочек.

Хозяйка не успела рта раскрыть, за неё ответил один из мальчишек:

— Не до чтения было. Война!

Но Магуба Хусаиновна опровергла это утверждение:

— Представьте себе, читала. У нас была своя полковая библиотека, несколько сот томов. Мы читали и перечитывали Пушкина, Лермонтова, Горького, Николая Островского, Шолохова и многих других любимых всеми писателей. Альбомы и дневники девушек были полны стихами известных и безвестных поэтов. И сами, почти все, писали стихи. Я говорила, мы выпускали рукописный журнал. Работал у нас философский кружок, проводились конференции, диспуты. На всё нас хватало…

Ребята ушли. Я сказал Магубе Хусаиновне, что через несколько дней уеду в командировку, пропущу несколько вечеров.

— Может быть потом, когда вернись, вы хотя бы коротко повторите для меня свои рассказы, — попросил я.

— Не волнуйтесь, — ответила она. — Мы сделаем ещё один перерыв, дождёмся вас. У меня есть о чём поговорить с ребятами…

Я поблагодарил её и ушёл со спокойной душой. Придя домой, сделал первую запись в новой тетради: «Книга вторая».

Ночь шестьсот восемьдесят седьмая

Природа словно ждала, когда наши войска прорвут фронт под Керчью. Впервые за всё время, проведённое нами в Пересыпи, установилась удивительно ясная, тёплая погода. Даже не верилось, что совсем недавно в Керченском проливе клокотали волны двух враждующих морей, а над нашим аэродромом с воем и свистом проносились шквальные ветры.

Полк наносит массированные удары по отступающим колоннам немцев. Но оставлять Крым враг не намерен: разведка сообщает, что из Румынии морем гитлеровцы получают пополнения.

Возвращаемся с боевого задания на рассвете, очередная максимальная ночь позади. Мелкие звёзды уже погасли, вдали, прямо по курсу, сверкает Венера. Мой сегодняшний штурман Вера Велик шуршит картой. «Что это она, — удивлённо думаю я, — такой ориентир перед глазами…»