О Борисе. И — не только… - [2]

Понять при его жизни.

Он ушел…

Нам стало лучше? Комфортнее? Интереснее?

Мы стали беднее…

Я стал беднее…

День тот последний из памяти и жизни всё ещё вычеркнуть не могу. Как же так?! Мог ведь, мог расспросить о чем угодно. Мог бы отснять с ног до головы, в фас и профиль, крупным планом и общим — и запас пленки имелся немалый! У меня оставалось право на изменение сроков командировки. Перенеси её, в конце концов, махни на неё рукой, и появилась бы возможность задержать Бориса беседой хоть на часок, чтобы печальная «Дама с косой» своей жертвы на транссибирской трассе не дождалась…

Ничего в суете не сделал.

И снова вопрос из вопросов: а можем ли мы сейчас, спустя годы после смерти Бориса Александрова, сделать шажок к его жизни, проникнуть в его мир, попытаться понять кем он был для нас всех?

Присутствует, конечно, при этом и другое: хотим ли мы этого?

Засуетиться.

Забыть.

Замолчать.

Наверное, так легче. И проще…

Но… «Пепел Клааса стучит в моё сердце…»!

И ещё. Мы все — в игре. Имя ей — жизнь.

Существует категория людей, для которых хоккей и есть реальная действительность с её стремительностью, фантастическими поворотами, взлетами, падениями и даже смертью. Их детство — коньки, клюшка, шайба, раздевалки со специфичным запахом, синяки и шишки. Их юность — те же атрибуты и вечная нервозность: возьмут в сборную или нет? Двадцать лет: подойду я клубу или контракт не подпишут? Тридцать лет: как же жить дальше!?

Чуть выше льда расположились трибуны. Любимое пристанище для тысяч поклонников с горящими глазами и искренними чувствами. Визжащие девчонки и свистящие мальчишки, всезнающие скептики-ветераны и респектабельные мэны. А уж как хороши в своих эмоциях азартные (и числом немалые!) усть-каменогорские фанатки, которых не пугает даже не всегда нормативная лексика соседей слева, справа, сверху и снизу. Киперские же «рекомендации», которые временами хорошо слышны даже болельщикам, и рукопашные «разборки» на льду приводят их в полный экстаз…

Но неважно, на поле мы находимся или на трибунах. Нас объединяет одно: мы — неравнодушны. Нам до боли близко все, что происходило и происходит в этом блистающе-очерченном мире хоккейной площадки в частности и в хоккейном мире вообще. Посмотрите на сияющее зеркало зеленоватого льда с волнующей геометрией цветных полос и пятен. По нему уже выписывают первые фантастические вензеля острые лезвия коньков крепких ребят со стилизованной буквой «Т» на груди.

Как!? Вы их не видите!? Не узнаете!?

Да это ж они, наши парни! Признанные всеми любимцы! Вон — Женя Поладьев, да-да, «первый из первых». В центре «нарезает» круги Володя Локотко, тот самый «Левый»… Вот разминается Равиль Гатаулин. Готовятся к схватке первый торпедовский капитан Виталий Татаринов и легендарный Николай Коняхин. Сурово-кратки последние «ЦУ» признанных наставников Юрия Баулина и Василия Бастерса. Потряхивает «амуницией» и стучит широкой клюшкой по матовому зачищенному вратарскому «пятачку» Виктор Набоков, искоса поглядывая ещё на одного стража ворот — на Виталия Колесника, «Колесю». Под рёв и аплодисменты на поляну выкатился непревзойденный кумир трибун «Кузя» Игорь Кузнецов. Обменялся парой фраз с Борисом Александровым, заулыбался в знаменитые усы свои и легонько так вынес на бросок черный кругляш… Оживленно переговариваются «Шкаф» и «Монгол», «Узбек» и «Колюня», «Пельмень» и «Семен Семеныч»…

Теперь вы их рассмотрели?! А кто стоит у борта, подрагивая от нетерпения? Володя Стрельчук! Под стать ему Виктор Чечель, Вадим Тунников и Сергей Могильников. Ух ты, а вот и первый капитан первой же олимпийской сборной Республики Казахстан Ерлан Сагымбаев!

А эти вовсе не переговариваются. Только шайба челночными молниями летит от одного к другому. Два коренастых крепких хоккеиста. Совершенно верно, это — «Корешки», братья Александр и Евгений Корешковы! И ещё «братаны» — Комиссаровы, Максим и Антон. Готовы к бою Анатолий Филатов и Рустам Есиркенов, Сергей Александров и Андрей Грощинский. Вдруг трибуны в восторге привстали: по льду неторопливо скользит Федя Полищук. Как обманчиво скромен он в эту первую минуту…

Лучшие из лучших! Самые родные и близкие! Мы ими гордимся. Мы их ругаем. Захлебываемся и клянем. Но… Сопереживаем… Соучаствуем… Сострадаем… И — выигрываем!

Не так ли?!

Но что это? Что? Наконец-то! Отрывистая трель свистка: вбрасывание! Шайба в игре!

ПЕРВЫЙ ПЕРИОД

Ты по-своему удивителен; наш сизо-затуманенный город… Середнячок. Нетороплив и спокоен. Невысок и нешумен.

— Провинция! — бросит навскидку гость из каких-либо столиц. — Тупик, тишина… Истинная тьмутаракань!

Покажется ему, что угодил он в точку.

Однако нет же, нет! Полвека (уже?!) назад мальчишечья-мужская половина усть-каменогорцев подверглась повальной и шумной страсти. Имя той коварной и заразительной эпидемии — хоккей. Конечно, азартная — скоростная и силовая! — игра, как магнит, притягивала именно детвору. Во дворах, на простейших ледовых площадках малыши и подростки с увлечением гоняли шайбу, в лучшем случае вырезанную из резинового каблука. Причем «бои» начинались рано утром, а заканчивались уже при месяце и звездах. Даже самые жгучие холода помехой для юных хоккеистов не становились. Увлечение шайбой затмило, пожалуй, все другие зимние виды спорта. Кстати, если в школах из-за сильных морозов занятия отменялись, то в хоккейных «коробках», на площадках, на протоках речушек, на ледовых полянках сопливого народа прибывало вдвое.