О Боге Живом - [11]

Шрифт
Интервал

Что такое раскаяние?

Оно означает не только то, что человек понял неправедность своего поступка, жалеет о нем, готов понести его последствия и принимает решению впредь поступать лучше... Раскаяние больше всего этого. Оно означает обращение к Богу Живому. Он - святой, неприступный ни для какой неправды и ее не терпящий. Но

Он же и любовь, Он - Творец и Он властен не только сотворить человека, чтоб человек был, но и совершить нечто неизмеримо более высокое: заново сотворить личность, отягощенную и запятнанную виною, с тем, чтобы она снова стала чистой.

Раскаяние есть обращение к глубочайшей тайне творческой силы Всесвятого Бога. «Только-этическое» поглощается здесь в несказанно живом и святом. Раскаяние не покрывает вину для того, чтобы вины больше не было видно. Напротив, оно - сама правдивость. Для раскаяния требуется видеть то, что есть. Не для копания в собственных переживаниях и не в боязни. Вызываемые виною связанность и боязливость чужды раскаянию. Они могут ему только мешать, являясь последствием нервной поврежденности. Раскаяние же требует правдивости. С полной правдивостью того, что он сделал, человек приходит к Богу и говорит: «Я провинился перед Тобою. Признаюсь в этом. Ты - Судия. Я выступаю перед Тобою, свидетелем против себя самого. Я желаю Тебя, - да будешь Ты, да будет воля Твоя, ибо Ты - свят. Правда Твоя вопреки мне. С Тобою вместе я сужу себя самого. Но Ты

- любовь. И к этой любви я взываю. Себя самого и все, что во мне есть, я предаю тайне Твоей любви. Этим я не хочу обойти строгость Твоей справедливости. Но Ты

- милосердие!».

Этого уже не может свершить рассудок. Но сердце знает.

Раскаяние у человека соответствует прощению у Бога. Богу Живому, Который может прощать, соответствует наделенный живой верой человек, способный раскаяться. Тут и там, - единая тайна святой жизни.

И раскаяние есть тоже дар. Когда человек приходит к Богу со своим раскаянием, Бог Живой уже в нем, Он и даровал ему раскаяние.

И тогда не только опускается завеса над содеянным злом, но я сам заново рождаюсь, начинаюсь заново.

Тут - глубокая тайна, и мы угадываем: Бог Живой есть Тот, Кому это возможно.>1

Сердце и Бог

Глубина Бога Живого различным образом выступает перед нами из слов Священного Писания. То, что о Нем говорится, иногда побуждает нас продвигаться посредством нашего мышления. Мы это делаем, проникая из одного слоя в другой, до тех пор, пока из нами продуманного, из нами измеренного не предстанет перед нашим духом Его тайна и Его мощь. Но есть и другие слова: когда мысль так совершила свою работу, она замечает, что самое настоящее остается, за доступными ей пределами. Настоящая глубина, которая здесь сказывается, происходит уже не из того, что поддается мышлению, а из чего-то иного.

Так мы уже говорили о том, что Бог есть Тот, Который видит. Мы старались проникнуть в тайну этого Божиего видения. Она встала перед нами в своем величии; мы ощутили ее глубину и хотя бы только частично угадывали в этом то именно, что Бог есть Бог Живой. Нечто похожее происходит с нами, если мы, например, вникаем в одно из самых прекрасных изречений Священного Писания, которое стоит в третьей главе, стихе 20-м первого послания Св. Апостола Иоанна: «Если сердце наше осуждает нас, то... Бог больше сердца нашего и знает все».

Бездонная глубина в этом изречении. Но эта глубина не оттуда, где может действовать мышление.

Здесь говорится об «обвинении сердцем». То есть, не только рассудок говорит: «Ты поступил неправильно!». Не только совесть упрекает: «Ты содеял неправду!». Тут сердце обвиняет, и это больше того. Из обвинения рассудком возникает мучительная ясность понимания. Из обвинения совестью появляется горечь от обнаруженной вины. То и другое ложится бременем на человека. Из обвинения сердцем возникает нечто большее. Нечто, затрагивающее нас совсем по-другому, причиняющее совсем иную боль. Совсем другая грусть подымается из этого.

Обвинение сердцем приходит издалека. Мы даже не можем измерить, откуда. Из корней жизни... Была сделана неправда, которую еще можно как-то назвать. Но из выражаемого словами подымается нечто несказуемое. Сама жизнь обвиняет: Ты со мной поступил неправо!.. Есть, может быть, в этом обвинении грусть о прошедшей молодости, горькое чувство потери того, чего нельзя получить назад... Тут - боль от любви, не нашедшей своего исполнения... Глубина щемящей тоски о том, что жизнь желает бесконечности, а между тем, она проходит так невыразимо скоро... Вина, на которую тут сетует сердце, проникает в очень большие глубины. Она означает не только, что сделано было неправильно, означает не только моральную неправду, но и вину против жизни. В ней глубина и грусть, которые гораздо больше всяких других.

Может быть рассудок будет стоять на своем и скажет: «Все-таки это было правильно, по таким-то и таким-то причинам. Так должно было быть!». Может быть совесть будет обороняться, заявляя: «Я же хотел добра, так-то и так-то!». Но все это не ведет ни к чему. Обвинение сердцем приходит из такой дали, куда не достигает подобная самозащита.

Но самое настоящее еще не сказано:


Еще от автора Романо Гвардини
Человек и его вера

В творческом наследии Р. Гуардини работа о Достоевском относится к числу несомненных удач автора.Опубликованная в 1932 году, эта книга и сегодня привлекает к себе интерес прежде всего вневременной и внепространственной проблематикой, постановкой и попыткой разрешения «вечных вопросов бытия», преломленных в причудливых судьбах и кажущихся бесконечными размышлениях героев Достоевского — целой галереи персонажей, каждый из которых являет себя миру во всей сложности и многозначности своей неповторимой натуры, в напряженно-драматическом, а нередко и трагико-мистическом обрамлении жизненных обстоятельств и бытовых реалий.Непревзойденный мастер замысловатой психологической гравюры с ее зыбкими и тонкими, как паутина, линиями сюжета, маняще загадочными и завораживающими непредсказуемостью своих извивов, — Достоевский всегда дает своим героям возможность высказаться и — самоопределиться.


Конец нового времени

Средние века: ощущение бытия и картина мираОп.: Гвардини Р. Конец нового времени // Вопр. философии. 1990. № 4.Переиздано: Гвардини Р. Конец нового времени. – Феномен человека. Антология, М., 1993.Опубликовано впервые в 1950 г.


Господь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.


Православные церкви Юго-Восточной Европы в годы Второй мировой войны

Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)


Константинопольский Патриархат и Русская Православная Церковь в первой половине XX века

Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.


Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.


Мусульманский этикет

Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.


Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.