О бочках меда и ложках дегтя - [55]

Председатель Центробанка назначается на должность и снимается с должности хотя и Думой, но по представлению Президента. А на случай несговорчивости Думы и ее нежелания поддерживать нужную кандидатуру уже был прецедент противозаконного и антиконституционного (вопреки Совету Федерации, по Конституции имеющему исключительное право назначать Генерального прокурора) назначения Президентом «исполняющего обязанности Генерального прокурора». Страна с этим смирилась, и с таким «и.о.» (А.Ильюшенко) мы жили на протяжении почти двух лет (1994-1995). И для любого Председателя Центробанка такой прецедент — внятное разъяснение, кто в доме хозяин и можно ли не быть достаточно сговорчивым, когда всерьез дойдет до дела. Попробуй, откажи тому, от кого зависит твое место под солнцем — Президенту? А каналов информации у главы государства достаточно, включая спецслужбы и Генпрокуратуру. Причем, и это важно заметить, эти каналы вовсе не обязаны делать информацию публичной.

И получается, что вся «независимость» Центробанка — это бесконтрольность Центробанка со стороны общества, представляющего это общество Парламента и независимого от исполнительной власти работающего публично контрольного органа — Счетной палаты. Следствие — полная безнаказанность руководства Центробанка, как бы ни нарушался закон и какой бы ущерб этим ни наносился обществу. В то же время, реальные рычаги управления Центробанком — у Президента, являющегося по существу своих конституционных полномочий не только главой государства, но и фактическим главой исполнительной власти.

Таким образом, под лозунгом обеспечения независимости Центробанка (под которой на Западе, в том числе и в США, понимается независимость именно от исполнительной власти) на самом деле наш Центробанк сделали независимым от общества, от общественного контроля и публичного рассмотрения методов и результатов его деятельности. И фактически ввели Центробанк в полную зависимость от исполнительной власти, но при отсутствии чьей-либо (в том числе и Президента) ответственности за его работу.

Вряд ли такое возможно по ошибке. Вопрос создания именно такого Центробанка — бесконтрольного и фактически никому не подотчетного, но руководство которого остается реально зависимым от Президента — был актуален и для группы его руководителей, и для команды действовавшего Президента.

Конечно, на совещаниях в президентских штабах я не бывал, и потому это можно рассматривать лишь как предположение, версию. Такой оговоркой я специально отделяю эти рассуждения от приводимых фактов. Но мое предположение подтвердилось всей последующей линией действий Президента, когда у Счетной палаты возникали большие проблемы с доступом к информации о работе Центробанка. В 1997-1998 гг. и Совет Федерации, и большинство депутатов Думы настаивали на проведении специальных проверок и расследований деятельности Центробанка. Президент мог все проблемы доступа Счетной палаты к информации снять без каких-либо усилий, буквально одним кивком головы. Но ничего подобного, разумеется, не делал.

КУКЛЫ ТАК ЕМУ ПОСЛУШНЫ...

С учетом этих предположений или независимо от них: кто же находился в тени и дирижировал оркестром? Достоверно мне это неизвестно. Но не может не вызывать удивления ситуация, когда официальные представители Совета Федерации не имеют возможности даже выступить на пленарном заседании Государственной Думы с изложением позиции верхней палаты Парламента по важнейшему вопросу, да еще и ставшему предметом разногласий между палатами Парламента. Разве Председатель Совета Федерации не имел возможности в этом процедурном вопросе оказать соответствующее давление на коллегу — Председателя Государственной Думы? Безусловно, имел. Но фамилия тогдашнего Председателя Совета Федерации — Шумейко, и нам, отстаивая официальную позицию Совета Федерации, приходилось действовать без какой бы то ни было поддержки руководства и аппарата Совета Федерации...

Любопытно и другое: никто из моих коллег по Совету Федерации, боровшихся против вышеописанного закона о Центробанке и являвшихся членами самых разных партий, тем не менее, не смог никоим образом повлиять на свои партии и думские фракции. Оказались ли они в этом вопросе в таком же положении, как я в «Яблоке»? Или даже и не пытались что-либо предпринять? Не знаю. Но никаких публичных отголосков, казалось бы, естественных в такой ситуации внутрипартийных баталий — не было. А приведенный результат голосования в Думе по преодолению вето Совета Федерации налицо и весьма красноречив: против проголосовал только один депутат...

Кроме того, обратите внимание: оба основных (наиболее заметных) думских исполнителя «операции» были позднее вознаграждены Ельциным. С Рыбкиным понятно — его и без этого Президенту было за что полюбить. А что же М.Задорнов? Согласитесь, у нас немало молодых и более или менее толковых экономистов. Тем не менее, мало кто из них попадал и когда-нибудь попадет на ключевой пост в Правительстве — пост министра финансов. Пусть даже с должности Председателя бюджетного комитета Думы, но ведь от фракции, декларирующей себя оппозиционной Президенту!