Ньютон - [46]

На закате жизни он подвел итог тому, что сделал в науке. «Уж не знаю, каким я представляюсь миру, – замечал он, – но для самого себя я словно мальчишка, играющий на морском берегу, развлекаясь поиском необычно гладких камушков или необычайно красивых ракушек, между тем как великий океан истины лежит предо мною, совершенно неизученный». Эти слова без конца цитируют, главным образом потому, что они говорят о пределах интеллекта и возможностей человека.

Но, конечно, его современники, да и последующие поколения, представляли себе достижения великого ученого иначе. Джон Обри считал, что в «Началах» «явлена величайшая высота, до какой когда-либо поднималась природа человеческая» и что этот труд может соперничать с трудами Платона, Аристотеля и Галилея. Ньютона считали гением, пророком, провидцем, и он в каком-то смысле заслуживает всех этих эпитетов. Он четко сформулировал определение научного исследования, представив его как комплекс логических рассуждений, математических вычислений и строгих экспериментов. Он совершил переворот в оптике, обосновал принципы небесной механики. Благодаря открытию законов всемирного тяготения он сделал невидимое видимым. Он первым объяснил природу приливов. Он придумал исчисление с помощью бесконечно малых величин. Он ввел новую систему хронологии: по словам Гиббона, «одного этого было бы довольно, чтобы обеспечить ему бессмертие».

Иногда говорят, что он в одиночку проложил дорогу к английской промышленной революции, а также к нынешним исследованиям космоса. Ньютонианство по большому счету не вытеснила ни теория относительности, ни квантовая механика. Ньютон выстроил систему мироздания, состоящую из сил, инерции, массы, из действия и противодействия, – систему, которая остается непревзойденной по своей надежности и действенности. Два современных математика, Стивен Хокинг и Вернер Израэль, утверждают, что «Ньютоновы теории не устареют никогда». Вот почему выдающийся экономист Джон Мейнард Кейнс назвал его «последним из мудрецов». Альберт Эйнштейн превозносил его как «экспериментатора, теоретика, механика и, что немаловажно, артиста научной демонстрации». Но все же есть в этом какой-то парадокс: человек фанатичный и скрытный, этот алхимик, этот адепт еретической веры стал символом рациональной науки и самого разума. Как выразился Поп.

Законы мирозданья смутно

во мраке крылись много лет,

Но рек Господь: «Да будет Ньютон!» —

и воссиял над миром свет.

Глава девятнадцатая Последние дни

Весной 1722 года Ньютон почувствовал себя плохо из-за камней в почках. Это стало предзнаменованием дальнейшего ухудшения здоровья, неуклонно продолжавшегося последние пять лет его жизни. Именно после этого приступа он назначил Генри Пембертона, одного из своих протеже, издателем собственных трудов. Не прошло и года, как он заболел еще серьезнее и отдал себя под опеку двух врачей. Он страдал, по описанию Кондуитта, от «расслабленности сфинктера пузыря», вследствие чего мочеиспускание происходило часто и обильно. Его посадили на фруктово-овощную диету, «которой он следовал весьма усердно». Ему посоветовали использовать портшез для передвижения и поездок, однако он настаивал на том, что будет ходить пешком, пока может. Он говаривал: «Покуда на ногах, будут ноги», что напоминает какую-то поговорку из детства. Ему уже исполнился восемьдесят один год. По сообщению Кондуитта, в 1724-м он «испустил из себя, безо всякой боли, камень размером с горошину, вышедший наружу двумя кусками, с некоторым промежутком». Мемуарист считал ценными даже такие, самые неприглядные подробности. Однако Ньютона гораздо более, чем камни в почках, беспокоило другое: в том же году в Париже неофициально опубликовали одну из версий его библейской хронологии. Он готовил «извлечения», или «краткую хронологию», для принцессы Уэльской. Эта-то выжимка и попала, кружным путем, в руки одного французского книгопродавца. И, словно чтобы еще усугубить обиду, это извлечение, под заглавием Abrege de la chronologie,[57] опубликовали вместе с рядом «Замечаний», где перечислялись очевидные ошибки Ньютона. Он почувствовал себя оскорбленным и, в свои восемьдесят с лишним лет, написал семь черновиков длинной статьи, доказывавшей несостоятельность критики. Автор «Замечаний», писал он с присущей ему жесткостью, «перевел и попытался опровергнуть статью, коей он не понял, и поспешил тиснуть все это без моего разрешения».

Его так возмутил этот случай, что он затеял полное издание своей хронологии, однако перед самой смертью все еще редактировал его. Захария Пирс, настоятель церкви Святого Мартина в Полях, посетил Ньютона за несколько дней до его кончины. Он вспоминал, что «застал его переписывающим «Хронологию древних царств», без помощи очков, в комнате, на большом отдалении от окон, со стопкой книг на столе, отбрасывающей тень на бумагу». «Сэр, – заметил Пирс, – мне кажется, вы работаете там, где не очень-то хорошо видно». Ньютон отвечал: «Мне довольно и малого света». Автор «Оптики», с давних пор зачарованный механикой глаза, сохранил хорошее зрение до самого преклонного возраста. Пирс продолжает: «Он прочел мне два или три листа из тех, что написал… и затем говорил о прочитанном… Мне представляется, все это заняло почти час, пока ему не принесли обед».