Нюрнбергские призраки. Книга 2 - [4]

…К самолету подкатили трапы, и человеческий поток устремился к двери. Адальберт понял, что ее уже открыли, ощутив дыхание раскаленного воздуха.

Стюардесса, стоявшая у двери, помогла Ангелике переступить порог. Следом за женой вышел на трап и Адальберт. Теперь лишь десять металлических ступенек отделяли его от аргентинской земли.

Адальберт взглянул вниз. Немного поодаль стояло несколько человек, всматривавшихся в лица пассажиров, которые медленно спускались по трапу. Время от времени то один из встречавших, то другой радостно взмахивал рукой и устремлялся к трапу. Объятия, поцелуи…

Адальберт понял, что среди пассажиров были very important persons [Очень важные персоны (англ.)], - иначе встречавшим не разрешили бы подойти так близко к самолету.

Неподалеку, у длинного застекленного здания аэропорта, стояло несколько автомашин. "Может быть, одна из них ожидает нас, — подумал Адальберт. — Как-никак все это машины немецких марок; «Мерседес», «БМВ», "Хорьх"…"

Взглянув на соседний трап, по которому тоже спускалась цепочка пассажиров, Адальберт увидел Готшалька. Сойдя вниз, тот уверенно зашагал по направлению к машинам. Шофер, стоявший около синего «Мерседеса», услужливо распахнул перед ним дверцу…

Адальберт понимал, что если кто-либо и встречает их, то сможет опознать его только по изуродованному лицу. Поэтому он стал поворачивать голову вправо и влево, чтобы его отовсюду могли увидеть.

Но напрасно. Судя по всему, никто его не встречал, никому он не был нужен.

И тут, как назло, Ангелика, чуть обернувшись, спросила:

— За нами кто-нибудь приехал, Ади? Ведь ты говорил… — Она умолкла.

— Наверное, ждут в здании аэропорта, — угрюмо ответил Адальберт. А про себя подумал: если и там их никто не встретит, то придется взять такси и поехать в какой-нибудь отель — деньги у него, слава богу, в избытке. А потом? Потом — полная неизвестность.

…Они влились в поток людей, направлявшийся к большим дверям аэровокзала. До Адальберта доносилась разноязыкая речь, но, к своему разочарованию, он на этот раз не услышал, чтобы кто-нибудь говорил по-немецки.

Очередь у застекленной будки с надписью "Паспортный контроль" выстроилась довольно длинная.

Зал, в котором находилась будка, был переполнен: туда и сюда сновали сотни людей — белые, желтые, черные. Гул стоял такой, словно все эти люди старались перекричать друг друга. Адальберт был близок к отчаянию. Их и здесь явно никто не встречал.

— У меня нет больше сил! — не поворачивая головы, еле слышно проговорила Ангелика.

— Милая, потерпи, нам осталось совсем немного, — вполголоса ответил Адальберт, — совсем немного, и ты сможешь прилечь…

Когда Ангелика и Адальберт приблизились к будке, он поставил чемоданчики на пол и, обойдя жену, протянул в окошечко два удостоверения Красного Креста.

Полицейский стал просматривать документы, время от времени поглядывая то на фотографии, то на Адальберта и Ангелику. Это продолжалось недолго — какие-нибудь две минуты, но Адальберту они показались вечностью. Нет, снимки были, конечно, в полном порядке: он сфотографировался уже после пластической операции. Аргентинские въездные визы выглядели весьма убедительно. Хорст Альбиг — и имя, и фамилия звучали вполне правдоподобно. Becпокоиться вроде бы не о чем…

И все же у него замирало сердце. Каждую секунду он ждал, что полицейский отложит удостоверения в сторону и сухо скажет: "Вам придется немного обождать! Ваши документы нуждаются в дополнительной проверке".

Но этого не произошло. Чиновник сделал какую-то пометку в большой тетради, взял со столика штемпель на длинной деревянной ручке и с лихим стуком поставил печати на удостоверениях Адальберта и Ангелики. Затем он протянул им документы и сказал по-немецки, хотя и с чудовищным акцентом:

— Аллее ин орднунг. Битте шен! [Все в порядке. Пожалуйста! (нем.)]

— Данке! — пробормотал Адальберт и добавил немного громче: — Данке шен!

За будкой тянулся довольно узкий проход, и туда устремлялись люди, прошедшие проверку паспортов.

По ту сторону барьера толпились встречающие. То один, то другой, расталкивая толпу, бросался к проходу и сжимал в объятиях кого-либо из только что прибывших. Поцелуи, слезы, радостные возгласы…

Адальберт замедлил шаг в надежде, что и к нему кто-нибудь обратится, но все было напрасно. Их никто не встречал. Что делать, что делать?! Бригаден-фюрер СС Адальберт Хессенштайн, привыкший отдавать приказы и внушать людям безотчетный страх, человек, который еще совсем недавно мог одним росчерком пера отправить кого угодно на тот свет, сейчас чувствовал себя как ребенок, неожиданно оказавшийся в чужом городе, одинокий и забывший в панике адрес своих родителей.

Усилием воли он попытался взять себя в руки. "Не надо терять голову! — сказал он себе. — Деньги у меня есть — это самое главное. Надо получить багаж, взять носильщика, выйти на улицу — у аэропорта наверняка есть стоянка такси. Доберемся до отеля и сразу же вызовем врача, чтобы он осмотрел Ангелику, а затем…"

Адальберт старался не думать о том, что будет «затем». Ясно одно: либо Гамильтон обманул его, либо не сработало что-то в бюрократической машине и в Буэнос-Айрес не сообщили об их приезде. И в результате он с беременной женой будет предоставлен самому себе… Тут он заметил еще одно ограждение. На большом щите, укрепленном на двух столбиках, было написано по-испански: