Нюрнберг предостерегает - [14]

Переговоры длились три часа. За основу договора о ненападении был положен проект, предложенный ранее советской стороной. Обе стороны обязались воздерживаться от всякого насилия, агрессивного действия и нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами (ст. 1). В случае если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий (в советском проекте было «насилия или нападения») со стороны третьей державы, другая сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу (ст. 2). В случае возникновения споров или конфликтов между договаривающимися державами они будут разрешаться исключительно мирным путем (ст. 5). По инициативе немецкой стороны было добавлено, что ни одна сторона не будет участвовать в какой-либо группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны (ст. 4). Немецкая сторона настояла, чтобы договор вступал в силу с момента его подписания. Церемонию подписания договора отложили на вечер и тут же приступили к обсуждению протокола к договору. Это был плод личной дипломатии Гитлера. Текст документа гласил:

«В случае подписания Пакта о ненападении между Германской империей и Союзом Советских Социалистических Республик уполномоченные обеих сторон, подписавшие документ, в строго конфиденциальном порядке обсудили вопрос о разграничении сфер интересов обеих сторон в Восточной Европе. Этот обмен мнениями привел к следующему результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Латвии одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом обеими странами признаются интересы Литвы в Виленской области.

2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет проходить примерно по линии рек Нарев, Висла и Сан.

3. Вопрос о том, явится ли в интересах обеих сторон желательным сохранение независимого польского государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в ходе дальнейшего политического развития.

В любом случае оба правительства будут решать этот вопрос на путях дружественного обоюдного согласия».

Хотя стрелки часов давно перевалили за полночь, когда Молотов и Риббентроп ставили свои подписи под документами — советско-германским договором о ненападении и секретным протоколом к нему, они были датированы 23 августа 1939 г.

После этого был организован длившийся почти до утра дипломатический прием, сопровождавшийся беседой Сталина с Риббентропом. Остальные участники переговоров, в том числе Молотов и Шу-ленбург, в ней участия не принимали.

Были поданы бокалы с шампанским.

Первый тост был, естественно, за Сталиным.

«Я знаю, — сказал он, подняв свой бокал, — как сильно немецкий народ любит своего вождя, поэтому я хотел бы выпить за его здоровье».

Последним аккордом этой встречи стали слова Сталина, сказанные Риббентропу при прощании: «Советское правительство очень серьезно относится к новому договору. Я могу дать мое честное слово, что Советский Союз не обманет своего партнера».

После телефонного звонка Риббентропа из Москвы утром 24 августа Гитлером овладела патологическая мания величия. Он стучал кулаками по стене и вопил: «Теперь весь мир в моем кармане! Теперь вся Европа принадлежит мне!». Гитлер считал, что ему удалось нейтрализовать СССР до того момента, когда, по гитлеровским планам, немецко-фашистской агрессии подвергнется сам Советский Союз.

Правительствам западных стран стал известен текст советско-германского секретного протокола. Утром 24 августа, то есть в то время, когда Риббентроп еще не покинул Москву, референт Шулен-бурга Херварт, являвшийся давним осведомителем американского посольства в Москве под кличкой «Джонни», встретился с сотрудником посольства США Боленом (будущим — в 1953-1957 гг. — послом США в СССР) и подробно проинформировал его о содержании секретного протокола. Уже в 12 часов дня американский посол в Москве Л. Штейнгардт направил телеграмму об этом государственному секретарю К. Хэллу, а вечером сообщил о содержании секретного протокола британскому послу в Москве У. Сидсу.

Заключая договор, СССР стремился выиграть время для подготовки к отражению немецко-фашистской агрессии, которую Сталин считал неизбежной. Договор ставил своей целью отвести от СССР угрозу надвигавшейся войны. «В конечном счете, — констатировал Второй съезд народных депутатов СССР, — эта цель не была достигнута, а просчеты, связанные с наличием обязательств Германии перед СССР, усугубили последствия вероломной нацистской агрессии».

Значительно более сложным для современной оценки является секретный протокол к советско-германскому договору о ненападении.

Второй съезд народных депутатов СССР, осудив факт подписания «секретного дополнительного протокола» от 23 августа 1939 г., провел четкую разницу между правомерным, обоснованным советско-гер-мансккм договором о ненападении и морально негодным, неприемлемым, несовместимым с социализмом секретным протоколом.